Цирк

Теско Ринфилд твердым усилием воли оставил прошлое позади. Здесь, в цирке, он был в своей стихии и полностью отдался решению многочисленных проблем, с которыми всегда связано перемещение больших грузов. Он знал Европу — особенно Восточную, где он нашел своих самых лучших артистов, — не хуже своих сотрудников-европейцев и уж конечно несравнимо лучше, чем его рабочие и артисты, родившиеся в Америке. Директор также знал, что публика в Европе более искушенная, более восприимчивая к тонкостям циркового искусства, чем зрители Соединенных Штатов и Канады, и когда европейские газеты с возрастающим восхищением называли его любимое детище, его гордость и радость лучшим цирком всех времен и народов, это проливало бальзам на его душу циркового деятеля. Самого же Ринфилда называли великим организатором шоубизнеса. Практическая сторона дела тоже не могла не радовать: везде у них был аншлаг, и в бухгалтерские книги было приятно заглянуть, ведь настоящий организатор шоубизнеса не может не быть настоящим бизнесменом. Предварительные подсчеты привели директора к выводу, что даже без поддержки правительства Соединенных Штатов он не останется без изрядной прибыли. Впрочем, Ринфилд не сомневался в том, что правительство окажет ему обещанную финансовую помощь.

Трудно передать, как были счастливы те из его артистов, — более половины всего коллектива, — кто был родом из Восточной Европы. Для них, а особенно для венгров, румын и болгар, чьи цирковые школы были лучшими в Европе, если не в мире, это была долгожданная встреча с родиной. Выступая перед своими соотечественниками, эти артисты превзошли самих себя, достигнув невиданных ранее высот профессионального мастерства. В лучших цирках моральное состояние сотрудников всегда на высшем уровне, но даже Ринфилд никогда не видел своих людей такими довольными и счастливыми.

Они проехали через Северную Италию, Югославию, Болгарию, Румынию и Венгрию, а затем снова оказались по другую сторону «железного занавеса» — в Австрии. В первый же день пребывания цирка в Вене, после вечернего представления, которое закончилось уже привычными бурными овациями, к Бруно подошел Харпер, который почти не общался с ним во время турне, и сказал:

— Когда освободитесь, зайдите в мое купе.

Как только Бруно зашел к нему, Харпер без долгих предисловий перешел к делу:

— Я обещал вам показать сразу три вещи. Вот они.

Он расстегнул дно своего медицинского саквояжа и достал небольшой металлический ящичек, по размеру меньше коробки с гигиеническими салфетками.

— Маленькая транзисторная красотка. С наушниками и микрофоном. Вот это выключатель. Эта кнопка — для автоматической настройки на заранее заданные длины волн и для вызова; приемник в Вашингтоне задействован двадцать четыре часа в сутки. А этот рычажок дает возможность передавать голосовые сообщения. Все очень просто.

— Вы говорили что-то насчет кода.

— Я не стану вас этим утомлять. Знаю, что, напиши я этот код на бумаге, вы, с вашей феноменальной памятью, легко бы его запомнили, но ЦРУ имеет свои предубеждения, связанные с записью кодов на бумаге, даже на короткое время. Так или иначе, если вам придется пользоваться этим аппаратом, — а это, к несчастью для меня, будет означать, что меня с вами больше нет, — то не утруждайте себя никаким кодом. Просто зовите на помощь открытым текстом. Сегодня вечером по радио я получил инструкции, касающиеся нашего отхода из Крау. Примерно через десять дней начнутся учения НАТО на Балтике. Военный корабль без опознавательных знаков — эти деятели в Вашингтоне очень любят темнить, но я подозреваю, что он американский,, хотя и не знаю типа и мощности, — будет стоять или курсировать вдоль берега в течение недели начиная с пятницы. На нем будет спасательный вертолет военно-морских сил. Он приземлится в определенном месте, которое я вам покажу по прибытии в Крау, — из предосторожности я не ношу с собой карты и к тому же не могу точно обозначить это место, пока мы туда не попадем. Рация корабля настроена на ту же волну, что и Вашингтон. Мы просто нажимаем вот эту верхнюю кнопку на передатчике, и вертолет прибывает в указанное место.

— Неплохо организовано! Знаете, я начинаю думать, что правительству и в самом деле очень нужны бумаги Ван Димена.

— У меня такое же впечатление. Кстати, позвольте полюбопытствовать, как долго вы удерживаете в памяти информацию?

— Столько, сколько нужно.

— То есть вы способны запомнить содержание документа и воспроизвести его, скажем, через год?

— Думаю, что да.

— Будем надеяться, что все так и произойдет — что вы сможете воспроизвести эти документы. Будем надеяться, что никто никогда не обнаружит, что вы туда проникли, выполнили свою функцию менталиста и исчезли незамеченным. Иными словами, будем надеяться, что вам не пригодится то, что я для вас приготовил.

С этими словами Харпер достал из нагрудного кармана две ручки — черную и красную, с кнопками на. концах.

— Я сегодня получил их в городе. Где именно — не могу вам сказать.

Бруно перевел взгляд с ручек на доктора:

— Зачем они мне нужны, черт возьми?