Циолковский

Циолковский понял и согласился. Он получил огромное удовлетворение от посещения Москвы. Он увидел широкие улицы, красивые дома, строительные леса, поднимавшиеся вместе со стенами новых зданий. Москвичи сооружали первую линию подземной дороги – метро. Глядя на ее строителей, Циолковский, вероятно, вспомнил, как шестьдесят лет назад робким юношей приехал он в первопрестольную. И, как призрак невозвратного прошлого, возникла перед его глазами конка, булыжник мостовых, толкучка Сухарева рынка...

За выдающиеся заслуги перед страной Циолковский был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Принимая из рук И. Калинина высокую награду, ученый сказал:

– Я могу отблагодарить правительство только трудами. Благодарить словами нет никакого смысла...

«С чувством глубочайшего уважения поздравляю Вас Герой Труда», – телеграфировал в Калугу Алексей Максимович Горький.

Циолковский был растроган до глубины души.

«Дорогой Ал[ексей] Макс[имович], – читаем мы в уцелевшем черновике ответа, – благодарю Вас за Ваш привет. Пользуюсь Вашим расположением, чтобы сделать полезное для людей. Я пишу ряд очерков, легких для чтения, как воздух для дыхания. Цель их: познание вселенной и философия, основанная на этом познании. Вы скажете, что все это известно. Известно, но не проникло в массы. Но не только в них, но в интеллигентные и даже ученые массы...»

Это письмо к Горькому раскрывает взаимоотношения между великим писателем и знаменитым деятелем науки. Их заочное знакомство началось в 1928 году, когда Циолковский отправил Алексею Максимовичу несколько своих брошюр.

Как сообщил мне писатель Ираклий Андроников, эти книгам хранятся в музее-квартире Горького. На одной из них надпись: «Дорогому писателю и мыслителю М. Горькому от автора. 24. X. 1928 г.».

Я уже рассказывал, какую большую поддержку получил в а конце прошлого столетия Циолковский от нижегородского кружка любителей астрономии. Упоминал и о том, что председатель этого кружка С. В. Щербаков спустя несколько лет переехал в Калугу. Но мир тесен, и ничего удивительного нет в том, что нижегородец Щербаков и нижегородец Пешков хорошо знали друг друга.

«Разумеется, я приеду в Калугу, – отвечал Горький на приглашение Щербакова, – и мы посмеемся за чаем. У вас, кстати, некто Циолковский открыл, наконец, „Причину космоса“, так мы и его чай пить пригласим, пусть он покажет эту „причину“, если она имеет вид причинный.

Ты, С [ергей] В[асильевич], тоже когда-то причину эту, в трубу на звезды глядя, усердно искал, так что Циолковского, наверное, знаешь? Любопытный, должно быть, народ калужане, если они способны эдакие причины открывать».

Небольшая заметка А. Шумского «Люди полезут еще на Марс...», опубликованная 17 августа 1962 года в газете «Вечерняя Москва», помогает нам понять интерес, который Горький испытывал и к Циолковскому и к его работам. Автор этой же заметки приводит интересный факт. В июле 1928 года, выступая на торжественном собрании Бакинского Совета, Горький говорил:

– Человек создан затем, чтобы идти вперед и выше. И так будут делать ваши дети и внуки. Не может быть какого-то благополучия, когда все лягут под прекрасными деревьями больше ничего не будут делать. Этого не будет, люди полезут еще на Марс, будут переливать моря с одного места на другое, выльют море в пустыню и оросят ее...

Взаимный интерес Горького и Циолковского очень велик, но...

Калужанин М. Е. Филиппов рассказывал мне, что Циолковский, узнав о желании Горького приехать к нему в гости, разволновался и сказал:

– Нет, нет! Я стесняюсь. Такая величина – и вдруг полезет ко мне на чердак...

Горькому сообщили об этих словах Циолковского, и встреча не состоялась.

Сожалея о несостоявшемся свидании Циолковского с Горьким, не могу не рассказать о других встречах, происходивших в домике у Оки.

«Была осень, рубили капусту в тот день, когда к Циолковскому приехала группа кинематографистов» – так начинает свои воспоминания о поездке в Калугу Виктор Борисович Шкловский. Встреча и впрямь была обыденной. В палисаднике стоял велосипед. На толстой железной проволоке висела керосиновая лампа. Циолковский гордо показывал своим гостям ножи и вилки из первой советской нержавеющей стали. Наконец-то наши металлурги научились делать металл, необходимый для постройки дирижабля и ракеты! Гости пили чай и засыпали хозяина тысячами вопросов. Мир космоса, в который предстояло ввести зрителя, был им почти неведом.

Не беда! Циолковский поможет. Он сумел оценить силу кинематографа для пропаганды научных идей. Посылая режиссеру В. Журавлеву брошюру «Цели звездоплавания», Константин Эдуардович писал: «Надо прежде всего проникнуться этим делом и оценить его трудности. Вздорный фильм не хотелось бы поставлять. Через 10 дней составлю альбом картин, тогда уведомлю Вас. Читали ли Вы мое „Вне Земли“? Если не можете достать, то сообщите, пришлю на месяц, после чего прошу вернуть, так как имею мало этих книг».