Циклоп

Волна достигла пределов и начала спадать обратно в море. Но Питту было все равно, он уже терял сознание. Каким-то образом его мозгу удалось отправить последнюю команду телу. Рука неуклюже зацепилась за вывеску и металлическую конструкцию, на которой та крепилась, и Питт повис на ней.

Затем его легкие не выдержали, и он начал терять сознание.

Громкий гул взрывов эхом отзывался далеко в горах и на море. Над городом пропал солнечный свет, он скрылся за невероятно густой пеленой черного дыма. Вся гавань была охвачена огнем – доки, корабли, резервуары и три квадратных мили залитой маслом воды горели оранжево-голубым пламенем, освещая мрак.

Переполошенный город задрожал от потрясения и, пошатываясь, поднялся на ноги. Сирены стали перекрикивать треск пожара. Огромная волна вернулась в Мексиканский залив, волоча за собой массу разломанного мусора и тел.

Выжившие, отделавшиеся потрясением и травмами, высыпали на улицы, как растерянные овцы, поражаясь чудовищным разрушениям вокруг и пытаясь понять, как это произошло. У некоторых шок был настолько силен, что они не чувствовали боли от полученных ран. Многие столпились возле автобусной остановки, куда прилетел оторванный штурвал «Эми Бигелоу», расплющив четыре машины и нескольких людей, ожидавших своего рейса.

Кусок передней мачты «Озера Зайсан» позже обнаружили застрявшим в газоне футбольного стадиона Гаваны. Брашпиль весом в одну тонну приземлился в крыло университетской клиники и придавил собой три единственных пустых кровати в палате на сорок человек. Спустя некоторое время об этом говорили как об одном из ста чудес, произошедших в тот день. Великое благо для католической церкви и небольшой удар по марксизму.

Из пожарных и полицейских, прибывших на набережную, начали формироваться спасательные отряды. Вместе с милицией явились воинские подразделения. Поначалу всюду царили всеобщий хаос и паника. Вместо спасательных операций военные начали занимать оборонительные сооружения, ошибочно решив, что в город вторглись военные силы Соединенных Штатов. Куда ни глянь, всюду были раненые, некоторые кричали от боли, большинство ковыляло подальше от пылающей гавани.

Вместе с ударной волной затихло и землетрясение. Потолок «Ленивца Джо» обвалился внутрь, но стены устояли. В баре был полный беспорядок. Деревянные балки, штукатурка, перевернутая мебель и разбитые бутылки валялись под толстым слоем пыли. Раздвижные двери сорвались с петель и угрожающе повисли над телохранителями Кастро, лежащими под небольшой горкой кирпичей на полу.

Айра Хаген с трудом поднялся на ноги и встряхнул головой, пытаясь прогнать из нее звон контузии. Протерев глаза от пыли, он оперся рукой о стену. Затем посмотрел наверх сквозь зияющую дыру в потолке и увидел, что на стенах второго этажа все еще висят фотографии.

Сначала агент подумал о Джесси. Она лежала, свернувшись под уцелевшим столом в центре комнаты. Хаген опустился на колени и перевернул ее.

Она лежала неподвижно, безжизненно распластавшись под покрывалом белой штукатурки, но крови или серьезных ран заметно не было. Женщина приоткрыла глаза и застонала. Айра облегченно улыбнулся, снял пальто, свернул его и подоткнул ей под голову.

Она вдруг привстала, на удивление крепко схватила его за запястье и уставилась на него.

– Дирк мертв, – прошептала она.

– Может быть, выжил, – попытался ее утешить Хаген, хоть и без особого оптимизма в голосе.

– Он мертв, – повторила она.

– Не двигайтесь, – попросил агент. – Просто полежите, пока я посмотрю, что с Кастро.

Затем он поднялся и, пошатываясь, побрел на поиски через развалины. Откуда-то слева послышался кашель. Хаген перелез через кучу камней и наткнулся на барную стойку.

На приподнятый край стойки обеими руками опирался потрясенный и ошарашенный Рауль Кастро, откашливая пыль. Из носа сочилась кровь, а на подбородке виднелся неприятный порез.

Хаген поражался тому, как сильно их разбросало друг от друга, ведь до взрыва все сидели совсем рядом. Он поднял упавший стул и помог ему присесть.

– Сэр, вы в порядке? – спросил Айра.

Рауль кивнул, превозмогая боль.

– Я в порядке. А мой брат? Где Фидель?

– Посидите. Я разыщу его.

Хаген снова начал рыскать по развалинам, пока не нашел Фиделя Кастро. Кубинский правитель, скрючившись, лежал на боку, опираясь на руку. Хаген зачарованно уставился на сцену, разыгрывающуюся перед ним на полу.

Глаза Кастро уставились на приподнятое вверх лицо всего лишь в футе впереди. Генерал Великов пластом лежал на спине, его ноги придавила большая балка. На лице читалась смесь непокорности и испуга. Он смотрел на Кастро с болью в глазах, словно понимая, что проиграл.

Внешне по кубинскому правителю было невозможно определить, что он чувствует. Осыпанный штукатуркой, он выглядел как мраморная статуя. Его лицо казалось настолько жестким, будто он надел маску, а взгляд был чрезвычайно сосредоточенным, почти безжалостным.

– Мы живы, генерал, – торжественно произнес он. – Мы оба живы.

– Мы все должны были погибнуть, – промямлил Великов сквозь стиснутые зубы.