Циклон с востока

— Пей, пей, Захар, — требовал Федоров. — Ты и сам сейчас не ощущаешь, не понимаешь напряжения. Оно всегда так. Пока не хватанешь водочки, не отпустит внутри, не расслабишься.

Геолог вздохнул и одним большим глотком выпил содержимое кружки. Охотник с добродушной усмешкой кивнул и протянул закуску — кусок черного хлеба с салом и нарезанным кружочками луком. Ливанчук схватил кусок хлеба и, откусив от него, принялся жевать, вытирая рот тыльной стороной руки.

— Ну, как ваши дела? — спросил Буторин.

— Теперь нормально, — кивнул мужчина, продолжая жевать. — Самое страшное было, когда ребят моих они постреляли и с собой заставили идти. А потом еще, когда вы со своим другом пришли. И сказать вам ничего не мог, потому что и вас бы тогда убили, и страшно было видеть, как вы уходите, страшно оставаться одному с ними. Ведь знал же, понимал, что меня все равно рано или поздно убьют. Сейчас-то уже не боялся. Как-то все равно было радостно погибать на глазах своих, все не в тайге, где на корм хищникам пойдешь. Хоть возьмут в город, похоронят по-человечески.

— Ну, это вы зря про похороны, — засмеялся Буторин. — Еще поживем, врагов наших переживем. Нельзя нам умирать, мы Родине еще нужны. Вы мне вот лучше что скажите, товарищ Ливанчук, эти четверо, они одинаковые все? Все ненавидят советскую власть, Советский Союз?

— Да как вам сказать, — задумался геолог. — С одной стороны, вроде одинаковые. Мне все это время казалось, что прикажи им главный, и любой из них без сожаления и не задумываясь пристрелит меня или зарежет. Причем и с удовольствием. Сам-то он, конечно, тип злобный, ненавистник. Думаю, даже садист и убийца закоренелый. Другого бы главным и не послали. А вот подчиненные его… Жить они хотят, это я понял еще сегодня во время боя. Они не были готовы сражаться и умирать за идею, они были готовы сбежать, спрятаться и больше не ввязываться в эту авантюру. Вон тот невысокий, с глубокими залысинами… Он мне казался всегда самым странным. Как-то от них особняком всегда держался, все больше молчал. Я понял, что он инженер. Видимо, им нужен для диверсии человек именно с инженерными знаниями. Может, его вообще заставили сюда против воли идти.

Буторин велел отвести пленного диверсанта, на которого указал Ливанчук, подальше, чтобы было не видно из лагеря, и поставил его спиной к дереву. Диверсант стоял, опустив голову и глядя себе под ноги. Страха в нем не было. Была спокойная отрешенная безнадежность. Смирился с пленом, смирится и с судом и приговором. Через минуту за деревьями раздался выстрел. Это сержант стрелял в воздух по приказу Буторина. Инженер вздрогнул, посмотрел в сторону выстрела и снова опустил голову. Буторин продолжал смотреть на пленника, и тут раздался второй выстрел. Все в той же стороне. Инженер снова вздрогнул и втянул голову в плечи.

— Ну вот, двое ваших товарищей отказались отвечать на вопросы, — прокомментировал ситуацию Буторин, хотя никто никого сейчас, конечно, не убивал. Просто времени не было на уговоры и длительные допросы, решили брать на испуг. — Ваше имя, фамилия?

— Волошин Сергей Федорович, — тихо ответил диверсант.

— Способ и цель заброски на нашу территорию? — холодно потребовал Буторин, поигрывая пистолетом в руке.

— С самолета с парашютом. Место указать не могу. Не местный я.

Неужели? Буторин мысленно обрадовался. Сведений о других группах парашютистов у них не было. Единственной группой, выброшенной с парашютами, была та, которую обнаружили в тайге в трехстах километрах южнее Хабаровска. Когда охотники нашли мертвого парашютиста возле своей заимки. Тогда получается, что это основная группа. Тем более в составе есть инженер.

— Цель? — строго спросил Виктор.

— Цели я точно не знаю, — обреченно ответил диверсант. — Ее знает только главный, а может, и он не знает. Я знаю только, что нас забросили для проведения диверсии. Наверное, какой-то крупной диверсии. Задачу должны были поставить на месте. Мы лишь исполнители. Основная группа, насколько я понял, идет от границы и через тайгу. Там руководитель, они знают и объект, и место, где хранится взрывчатка или где ее раздобыть. И все остальное.

— Место встречи? Время?

— Времени встречи я не знаю. Оно известно только старшему. И место встречи известно только ему. Я могу лишь судить о месте встречи по косвенным признакам. Это не в этой стороне, куда мы шли. Мы просто пытались уйти от погони и уводили вас за собой. Место встречи с основной группой где-то южнее Хабаровска.

— Хорошо, этого пока хватит, — кивнул Буторин и спрятал пистолет в карман. — Снисхождение, Волошин, вы себе начали заслуживать. Прощения не гарантирую, но все в ваших руках, если вы русский и вам дорога родина ваших предков и истинно русские ценности.