Цикличность

А запад не терпит произвола и одной ночью терпение лопнуло. И, без того сломленный народ, снова схватил в руки оружие. Мы называем ту ночь «Той самой» и стараемся о ней не вспоминать. Столичные мрази зовут ее «Ночь пожаров». У них даже есть награда с таким названием, специально для тех, кто истреблял мой народ.

Трое моих старших братьев потерялись в ту ночь. До сих пор не знаю их судьбу, но скорее всего они вступили в бой и погибли. Меня спрятали в речном порту родственники отца, хотели отправить кораблем в Митарр. У народов севера и запада одни предки, у каждой семьи с запада есть родственники на севере и наоборот.

Я не сумел попасть на корабль, на пристань как раз ворвались солдаты. А мать и одна из моих сестер смогли. Тот корабль ушел в Митарр и был сожжен со всеми пассажирами по прибытию. Но это я узнал много позже. Самую старшую из моих сестер солдаты утащили в казарму. Она вернулась через четыре дня и следующей же ночью повесилась на лагах в гостиной.

Лишь северяне помогли нам. Если так можно сказать. Напрямую никакой помощи от них мы ждать не смели, ибо в том памятном пожаре в ратуше умер наследник их престола. И пускай северный престол уже много лет был не более чем формальной должностью, но на севере почитали и уважали своего собственного монарха.

И все же связи меж нашими народами были крепки, и даже нанесенная обида не разорвала их. Северяне перешли через перевал и большим войском направились на Столицу. Формально их на восстание побудил приказ Столицы жечь корабли с мирными жителями, идущими к Митарру с запада. На самом же деле это была последняя попытка севера вернуть себе независимость. Позже их предприятие назовут «Кровавый поход». Как бы то ни было, благодаря этому, действующая армия и эти скользкие мертвецы-чудотворцы побежали защищать свою проклятую Столицу, оставив запад в покое.

Они исчезли за четыре дня. Бросили все, что не представляло ценности и ушли. А Терриал просто бросили на милость огню. Город стоял наполовину разрушенный, в нем бушевало множество пожаров, и их просто некому было тушить. Запасов провизии у нас не было. Все мужчины либо уже лежали в земле, либо остались калеками, которые сами не знали, зачем им дальше жить. Именно тогда в городе появились первые высохшие. Бродяги без разума бесцельно шатающиеся по городу. Некоторые из них по старой привычке заглядывали в охваченные огнем дома и, словно живые факелы, выходили из них и разносили огонь дальше, если тот не сжигал их тело достаточно быстро.

От моей большой семьи остались только я и две моих маленьких сестренки. Сначала мы страшно голодали, а потом я наловчился таскать все, что плохо лежит, тем и питались. Но первой зимой стало совсем тяжко. Начался голод, а затем и мор. Горести и лишения иссушали людей. Той зимой Терриал принадлежал сухим. Сухим и бродячим собакам, что сбивались в стаи и нападали на потерявших разум людей. Их изъеденные тела так и оставались на мостовых никем не упокоенные.

Одна из моих сестер не пережила те холода. В дни оттепели она упала в канаву с водой. Сестренка убегала от сухого, которых девочка очень боялась, и не сумела справиться с головокружением от голода. Затем она очень сильно болела, у нее отнялись ноги. Сестренка постоянно бредила и звала маму, а я ничем не мог помочь. Все клирики покинули город вместе с «белыми», боясь за свои вшивенькие жизни.

Старушка Кларри, из дома напротив, готовила для сестренки горячий отвар, но почти сразу она сказала мне, чтобы я готовился к худшему. И это произошло. Смерть пришла за сестрой за день до начала новогодних торжеств. Естественно никакого праздника в Терриале не было. Остались лишь только даты в календаре, как напоминание о веселых деньках прошлого. Люди запада были рады тому, что им удалось встретить еще одно морозное утро – это уже хороший подарок. Но моя сестренка утром не сумела открыть глаза.

С тех пор нас осталась только двое, я и Лисия – моя младшая сестра. За лето ситуация немного выправилась. Правда мы все равно постоянно недоедали, а девочка часто болела. Ее мучали боли в груди, с каждым днем они становились сильнее, я видел это. Однако, кое-какой быт мы наладили. Заколотили в доме все двери и окна и жили в маленькой комнатушке, куда снесли всю уцелевшую мебель. Я наловчился таскать еду из пекарни и бойни, которые теперь работали на Столицу. Иногда я менял еду на вещи и прочие мелочи. А Лисия содержала дом в порядке и обстирывала всех соседей. Благодаря этому мы вполне благополучно пережили вторую зиму.