Цикл «Миллениум». Книги 1-5

– С удовольствием, – улыбнулась красотка.

Они вышли на Песталоцци-штрассе. Дэн боялся говорить, потому что любая фраза таила в себе ловушку. Он уже подумывал сознаться во всем, но потом это приключение показалось ему занятным. Что-то вроде шарады, которую было бы интересно разгадать. Дэн попробовал поставить себя на место женщины. Интересно, как ей его костюм? И тут же рубашка, которую Дэн еще совсем недавно находил элегантной, показалась ему безвкусной и дешевой. Что, если она с ним все-таки играет? С другой стороны, знает же она, что он швед… Немногим в этом городе известна эта подробность его биографии.

Дэн завел красавицу в маленький бар в самом конце улицы и заказал две «Маргариты». Он молчал, предоставляя ей возможность говорить, тем самым давая ему в руки путеводную нить. Дэн все еще не знал, как ее зовут, и боялся спросить об этом. Она – директор (или что-то вроде того) фармацевтического фонда в «Немецком банке»; вот и все, что ему было известно.

– Представляешь, каково мне там после вонючей конторы Эгрена?

Очевидно, она имела в виду фонд. Фонд Альфреда Эгрена, где работала не так давно. Но этот Ивар, он как будто тоже Эгрен? Там еще была женщина по имени Малин Фруде, о которой красавица говорила как о своей конкурентке.

– Я слышала, вы с Малин встречались? – спросила она.

– Не совсем… Точнее, совсем не встречались, – ответил Дэн.

Он темнил, вилял хвостом. Он играет с Клаусом Ганцем – вот единственное, в чем Дэн честно признался.

– Со мной заключили контракт, – похвалился он. – Тилль Брённер и Чет Харольд дали рекомендации. Я играл в Нью-Йорке, и Клаус рискнул.

Разумеется, это было неправдой. Ни одна джаз-группа не рисковала, заключая контракт с таким талантливым музыкантом, как Дэн.

– Но гитара, Лео? – удивлялась женщина. – Это совершенно невероятно. Как давно ты ее освоил?

– В подростковом возрасте, – отвечал он.

– Вивека, помнится, учила тебя на рояле и скрипке.

– Приходилось упражняться тайком.

– Это звучало почти как рояль. Я узнавала аккорды, когда слушала твое соло. Не то чтобы я большой специалист, но нечто подобное было, когда ты играл у Томаса и Ирены.

Это ее замечание насторожило Дэна. Что она имела в виду? Он хотел спросить, но не решался. Приходилось держать язык за зубами, чтобы не попасть впросак. Дэну оставалось только улыбаться и кивать.

Иногда, правда, он мог позволить себе рассказать какую-нибудь отвлеченную историю – например, что-нибудь из того, о чем прочитал в книгах.

– А знаешь, гренландская полярная акула может жить до четырехсот лет. И все потому, что о-очень медленно двигается.

– Боже, какая скука, – вздохнула красавица.

– Зато – четыреста лет!

Она рассмеялась, и это придало ему храбрости. Дэн даже попытался, в ответ на ее вопрос, предсказать поведение фондового рынка.

– При таких низких процентных ставках? Вверх, конечно! – Он многозначительно поднял палец, но в следующую секунду как будто засомневался. – Или вниз…

И это тоже получилось весело. Постепенно Дэн начал понимать, что ему нравится его новая роль. Она как будто добавляла что-то новое к его личности. Это был миг освобождения. Дэну открылся целый мир, до сих пор ему недоступный, – мир больших денег и больших возможностей. Было ли все дело в напитках, или на него так действовал ее взгляд, но Дэн увлекался все больше.

Ко всему прочему ему нравилось просто смотреть на нее. Он любовался ее утонченностью, которая не сводилась к одной только дорогой одежде и украшениям. Каждый ее жест, слово, сама эта детская глуповатая манера выражаться были исполнены неповторимого изящества. Рядом с ней Дэн чувствовал себя сильнее. Он посмотрел на ее грудь, бедра, потом вдруг перегнулся через стол и поцеловал ее посередине фразы. Для Дэна Броуди это была неслыханная дерзость. Когда они вышли из бара, он прижал ее к стенке.

В ее отеле – «Адлон Кемпински», возле Бранденбургских ворот – он ее взял, дерзко и грубо. Дэн больше не был робким любовником, и позже она рассказывала о нем знакомым самые невероятные вещи. Он тоже рассказывал о ней невероятные вещи и был счастлив. Как самозванец, незаконно захвативший власть. Дэн был влюблен – возможно, не столько в нее, сколько в свое новое «я». Тем не менее в ту ночь он почти не спал. Ему не терпелось набрать в «Гугле» имена, которые она называла, но Дэн медлил, как будто чего-то боялся. Он решил покинуть ее уже на рассвете, но не смог. Эта женщина и во сне была особенной. Лишь около шести утра он обнял ее, прошептал на ухо «спасибо» и объявил, что должен идти, что у него назначена встреча. Она ответила, что понимает, и дала ему свою визитку. Ее звали Юлия Дамберг. Дэн обещал перезвонить «очень-очень скоро». Потом оделся, вышел на улицу и поймал такси.