Цикл аномалии

А теперь я была в бешенстве.

Все, что я хотела сделать, это кричать о том, как неправильно было затащить меня на операцию, не убедившись, что я проснулась. Но очевидно, что Воробей ничего не понимала, и кричать на нее о том, что сделал Фрэнк, не было толку. Поэтому я направила свой гнев на то, что, как я надеялась, было более продуктивным.

— Что значит: Фрэнк пытался починить мой чип? — прорычала я.

Воробей пожала плечами.

— Не знаю.

— Воробей…

— Отлично. Я скажу тебе то, что знаю, но ты должна пообещать, что больше не будешь повышать на меня голос.

— Нет, я больше не обещаю, — огрызнулась я. — Просто скажи мне.

Воробей неуверенно прикусила губу. Кулак в середине моей груди разжался так, и ее ладонь давила на мое сердце.

— Он пытался, Шарли. Правда. Фрэнк держал тебя под водой почти шесть часов, пытаясь заставить твой чип работать. Он сказал, что сделал все, что мог — и я не знаю, что это значит, не спрашивай, — но он не смог полностью починить его.

— Значит, у меня все еще могут быть опухоли?

— Возможно, — призналась Воробей. — Фрэнк сказал что-то о возможности починить коммуникационный приемник чипа…

— Что? Так я теперь лучше слышу? Отлично, — усмехнулась я.

— Рецептор связи фактически отвечает за отправку и передачу волн.

— Волн?

— Радиоволны, микроволны — волны — это то, как боты общаются друг с другом, — сказала Воробей, закатывая глаза. — Ты не передавала никаких волн, поэтому другие боты думали, что ты сломана.

— Вот почему экзо продолжали говорить, что я аномалия? Теперь я могу ходить без необходимости возвращаться в Учреждение, верно? — сказала я, когда Воробей кивнула.

Ее рука тяжело опустилась мне на грудь, прежде чем она ответила:

— Такая идея… но мы не узнаем наверняка, сработала ли она, пока не проведем несколько тестов.

— Сколько времени это займет?

— Тебе понадобится еще неделя, чтобы вылечиться, а затем Фрэнк начнет вводить низкоуровневые излучатели волн. Мне это помогло, — настаивала она, когда я попыталась вывернуться из-под ее руки. — И тебе тоже поможет. Просто нужно набраться терпения.

— У меня нет времени терпеть! Что-то происходит с Анной и рейнджерами — я не знаю, что это такое, но им нужна помощь.

— Это был всего лишь сон, Шарли.

— Нет, это было реально! Я… я видела это!

Воробей поджала губы.

— Ты через многое прошла за последние несколько дней. Эта анестезия — не шутки. Я бы поняла, если бы ты немного запуталась в том, что реально, а что нет.

— Я знаю, что я видела, — твердо сказала я. Я протянула руку и опустила ладонь на руку Воробья — жест, от которого ее брови удивленно приподнялись. — Пожалуйста. Я знаю, что это было реально. Я знаю, что Анна в беде. Ты должна помочь мне выбраться отсюда.

Воробей какое-то время наблюдала за мной, ее лицо было как камень. Наконец, она вздохнула.

— Если я докажу тебе, что с Анной все в порядке, ты успокоишься?

— Ага, — сказала я только потому, что была почти уверена, что Воробей никак не сможет что-либо доказать.

— Хорошо, — она соскользнула с кровати и протянула руки. — Ты будешь молчать и лежать спокойно. А когда все это закончится, ты вернешься сюда без суеты.

— Да, конечно, обещаю.

— Мне не нужно, чтобы ты давала мне обещания, — сказала Воробей с резким блеском в глазах. — Ты просто сделаешь это.

Воробей легко подняла меня с кровати. Вряд ли я когда-нибудь привыкну к тому, что она могла нести меня с небольшим усилием. Я, наверное, ощущала себя котенком в ее руках: костлявая и хрупкая. Если она чихнет слишком сильно, она сможет случайно раздавить меня.

В нашей комнате было темно и тихо. Единственным светом было бледное солнечное сияние прикроватной лампы Воробья. Она замерла у двери и села на корточки, чтобы я могла дотянуться до ручки.

— Уже за полночь, — сказала она, когда я помедлила. — Мой отпечаток не может открывать двери в нерабочее время.

А мой почему-то мог.

Панель загорелась зеленым цветом, и дверь с радостным писком распахнулась. Когда Воробей прошла в проем, и я услышала, как за нами закрылась дверь, до меня что-то дошло:

— Разве Фрэнк не узнает, что мы сбежали?

— Не раньше утра. Фрэнк заряжается ночью, — тихо сказала Воробей.

— Заряжается? Как солнечная батарея? Как он заряжается без солнечного света?

— Не знаю, — рассеянно сказала Воробей.

Я не знала, о чем она думала. Я видела только нос и подбородок. Когда она повернулась, я увидела одну из ее бровей. Она была изогнута, будто она хмурилась или была раздражена. У Воробья были равные шансы на то и другое. Но то, как ее большой палец впился мне в бедро, заставило меня думать, что она была обеспокоена.

— Что? — сказала я.

Воробей покачала головой.

— Что?

— Угу, хорошо, — она окинула меня взглядом, ее серебряные глаза наполнили мысли. — Я собиралась отвести нас в командный пункт и позволить тебе найти Анну с помощью дрона…

— Эй, отличная идея.

— …но запуск командного портала потребует много энергии. И это не говоря уже о мощности, необходимой для того, чтобы заставить дрон переключиться на резервную батарею. Нет никаких шансов, что Фрэнк не заметит, что мы сделали.

— Я возьму вину на себя, — быстро сказала я.

Воробей нахмурилась.