Цика

— Туда, туда. А куда же еще. Кто ж на земле спит? Только звери дикие, неразумные. Ну, еще эльфы, конечно. Знаете таких? Кто ж их не знает. Они завсегда в любую дырку свой нос суют. Помнится, как-то и к нам хотели. Да быстро образумились, когда мы им по шеям надавали. Они ж не понимают, что это наша земля — мы всегда здесь жили, живем и жить будем. Никто нас отсюда уйти не заставит. Мы же им всё объяснили — дескать, идите подальше по-добру по-здоровому. Так нет. Пришли с луками своими, и давай стрелять почем зря. Ни один не попал. А мы-то их всех положили, — Момлюс хихикнул, — Они ж не знали, что лучше нас стрелков нет — потому как самые быстрые мы…

Тут говорун вынужденно прервался. Хмур, неловко поднимающийся вверх, запутался ногой в лестнице, другая у него сорвалась, а руку он не успел перехватить и повис на одной, раскачиваясь.

Момлюс поднялся к хмуру так быстро, что Цике показалось, будто он взлетел. Установил ноги Рэндома обратно и чуть потянул его вверх — к площадке первого этажа. Хмур лег животом на площадку, плотно закрыл глаза и твердо заявил, что он отсюда никуда не двинется.

Цика поднялась, взяла Рэндома за воротник и, ласково приговаривая, дескать, надо, потащила его внутрь домика. В помещении хмур перестал бояться — особенно, когда не смотрел в окна. Он присел на низкую кушетку, оперся на подлокотник и вытянул ноги. Цика села рядом, сложив руки на коленках, прикрытых старой понёвой.

Момлюс, как хозяин, чего-то бегал туда-сюда, суетился, но смысла во всех этих действиях Цика не улавливала. Наконец, ей надоело это мельтешение, и она сказала:

— Слышь, Момлюс, ты про эльфов говорил… Я так и не поняла — они что, совсем от вас отступились?

Говорун радостно подпрыгнул и живо заговорил:

— Совсем — не совсем, а иногда захаживают. Не знаю уж, что они тут ищут — всё равно мы ничего не скрываем, только прячутся почем зря. Вот недавно одного поймали — по деревьям прыгал. Мы его, конечно, в клетку посадили — чтоб людям жить не мешал…

— Это ты про говорунов? — ухмыльнулся хмур.

— Ну, да, я же говорю — людям… А теперь не знаем, что с этим эльфом делать. Отпустить — жалко, ловили тогда зачем. А клетка нам может для другого понадобиться — опять его выпускай. Не возвращать же обратно — к тому ж он не говорит, где живет. Без этого — вернуть никак невозможно.

— Мне отдайте, — тихо сказала Цика, — я найду, что с ним делать.

— Она может, — хмур внимательно посмотрел сначала на Цику, потом на Момлюса.

— Вот и отлично! — говорун был искренне рад, — Пойдем на эльфа посмотрим, — и подмигнул девушке.

Рэндом, представив путь по веревочной лестнице, отказался напрочь. Сказал, что пусть она одна идет, если хочет. Что, он эльфов не видел? Нет, в клетке, конечно, не видел. Но Цика всё ему расскажет. Потом, когда вернется.

Клетка висела на длинной веревке, подвешенная к толстой ветви огромной ели, не доставая до земли. Подпрыгнув, Цика попыталась коснуться дна клетки. Не получилось. Высоковато. Эльф сидел на дне клетки в потрепанной одежде, что для эльфа было совершенно недопустимым, но при этом с выражением надменности и высочайшего превосходства над всем и всеми.

— Выньте эльфа, — попросила Цика.

— Это мы мигом, — ответил Момлюс, — Эй! Все сюда!

Говоруны словно только этого и ждали — так и высыпали из своих домиков, прибежали на полянку, где висела клетка, и окружили Цику с Момлюсом. Несколько говорунов залезли на ель, отвязали веревку и опустили клетку на землю. Момлюс достал ключ и отпер замок на клетке.

Эльф поднялся на ноги, презрительно глянул на низеньких говорунов и ступил на траву.

— Кому я тут понадобился? — процедил он сквозь зубы.

— Вот ей, — Момлюс показал на Цику.

Эльф оглядел девушку с головы до ног, хмыкнул и удивленно сказал:

— Это кто?

— Цика меня звать.

Эльфу будто рот заткнули. Он демонстративно отвернулся от девушки и уже было собрался обратно в клетку — обжитое место, как-никак — но Момлюс остановил.

— Постой. Мы тебя ей отдали. Она очень просила. Ты-то нам совсем не нужен — зря только воду пьешь, а она гость, ей пригодится.

Цика торжествующе посмотрела на обернувшегося эльфа, разом ставшим сумрачным. Вся надменность с него слетела.

— Знаю про тебя, — сказал он, — Что хочешь? Покуражиться? Ну, давай. Я тут в плену. А встретились бы там, — эльф кивнул в сторону леса, — ты бы у меня жизнь выспрашивала. Да я бы не отпустил. Взял бы твою жизнь.

— Ах, вот как! — Цика побледнела от гнева, — Взял бы! Это мы еще посмотрим! Биться будем. Победишь — уйдешь отсюда. А нет, так не всё ли равно, когда в плену помирать?

— Мало мы вас резали и отстреливали! — ненависть пронизывала голос эльфа, — Всех подчистую изведем! И за лес. И за то, что живете там, где мы жить хотим…

— Утихомирьтесь. Оба, — строгим голосом Момлюс охладил пыл человека и эльфа, — Хотите биться, так мы вам место расчистим. А ругаться не надо. Ругаться — только воздух сотрясать. На чем биться будете? На кулаках? Или какое оружие возьмете?

— Шест, — коротко бросила Цика.