Цифровой журнал «Компьютерра» № 30

Опубликовано 17 августа 2010 года

У каждого народа бывает мечта. Галльский король Анри Четвертый — сказавший, что Париж стоит мессы, и сменивший веру на более выгодную католическую – желал, чтобы у каждого француза был каплун в супе (несмотря на скромность мечты, Генрих IV был зарезан школьным учителем, представителем и ныне балующейся террором профессии, Равальяком, во имя католических ценностей, хотя король принимал католицизм дважды, вдвое чаще, чем сам террорист...). Американская мечта поизобильней – домик (сколоченный произведёнными промышленным методом гвоздями), машинка (собранная на конвейере по методу Тейлора), семья (верность которой воспитывает вся заокеанская идеологическая машина – стоило Лему в книге «Фантастика и футурология» посмеяться над ограниченностью авторов SF, не замечавших очевидного факта, что перемены в технологии перекорёжат семью задолго до эры звездолетов, так краковского мудреца тут же, по доносу любимого Голливудом Ф.К.Дика, вышибли из американского Союза фантастов...). Ну, и у народа-богоносца, населяющего страну родимых осин, мечта есть – как же без неё. Эта мечта – добрый царь.

Ну, может и не царь, а, в зависимости от духа времени, комиссар или президент. Но – добрый. То есть ищущий минимаксное решение некой функции, которая народонаселением ассоциируется с добром. И имеющий такую мощность, что способен навязать сложной системе движение в фазовом пространстве к этому экстремуму. (Попросим прощения у читателей, у кого за недостаточную точность, у кого за непонятность изложения – тут приходится уподобиться Калькулятору из «Эдема» вышеупомянутого Лема, который весьма вольно обращался с терминами, чтобы хоть как то описать суть дела на естественном языке.) Кстати, термин czar (иногда tsar) прижился в близком смысле и в экономике, и в теории игр.

Но, как знает народ из исторической памяти, даже при самом любимом царе, Иване Грозном или Александре Освободителе, дела идут не так хорошо, как народу хотелось бы. Виноваты в этом, конечно же, плохие бояре – вроде тех судейских, которые приговаривали крестьян к наказанию за работу в день 19 февраля, подписания манифеста об освобождении крестьян... Поэтому столь велика была в народном коллективном бессознательном роль ходоков (не тех, что по прекрасному полу, а тех, что по начальству) – задолго до того, как кисть изобразила их у дедушки Ленина, перо Николая Васильевича включила в их компанию кузнеца, взыскивающего у матушки Екатерины черевичек. То есть – реальный ход дел никак не разрушал образ Доброго и Могучего царя, который бы устроил бы всё по совести. «Отмазкой», теодицеей (хотя в божества зачислялись кесари Первого Рима, и то посмертно, наши грешили разве цезарепапизмом, да и тот термин выдумали в позапрошлом столетии католические историки, у кого уместно спросить – кто поощрял ранее указанного террориста Равальяка?) ему, образу Доброго Царя, служили низкая скорость, малая пропускная способность каналов связи. Ну не мог государь сведать о всём, проходящем по городам и весям. Вынужден был делегировать полномочия боярам да воеводам, а те, голубчики, рады стараться-лихоимствовать! Работало это суждение хорошо ещё при Пугачёве.

Но дальше каналы связи развивались. Почта там, – с Почтмейстером, – телеграф... Телеграф конечно выкидывал номера, вроде воспетого графом А.К.Толстым в стихе "Отрывок", но всё же совершенствовался. Трудно отмазываться стало царю, – особенно после Кровавого воскресенья, – и сменили его на комиссаров. Ну а комиссары претендовали не просто на роль Доброго Царя, но – на роль Царя, вооруженного научной теорией. Ортодоксальный марксизм, конечно, прекрасно описывал классический капитализм и обладал высокой предсказательной способностью – в частности, характера Мировых войн ХХ века. Заслуги В.И.Ленина в описании современного капитализма (работа «Империализм как высшая стадия капитализма», 1916) были высоко оценены сугубо истэблишментарным американским экономистом Д.К.Гэлбрейтом (даже читателям, далеким от левых взглядов, но интересующимся историей и экономикой, можно рекомендовать подготовительные к этой работе «Тетради по империализму», громадный объём интереснейшей информации, который вы найдете в 28 томе 5-го издания ПСС В.И.Ленина). Но вот сложность управления плановой экономикой основатели большевистского государства явно недооценивали. Ленин надеялся заимствовать у Германии опыт госкапитализма, полученный ею в ходе «тотальной войны» Гинденбурга-Людендорфа. Сталин во многом воспользовался идеями Тейлора, прошедшим через американские корпорации, строившие в СССР заводы. И до поры это срабатывало. Пока советское хозяйство было довольно просто и обозримо. И пока хватало крестьян и кустарей – а колхозный рынок и кооперативные артели играли очень большую роль в жизни страны вплоть до конца 1950-х, то есть всю сталинскую индустриализацию.