Цифровой журнал «Компьютерра» № 210

Благодаря синопсисам Александра Маркова на «чьи-тоЭлементах», а также в результате работы обозревателем научных новостей для «Компьютерры» я узнал, какие споры связаны с проблемой происхождения раздельнополости. С моей точки зрения, ответ со всей очевидностью следовал из факта боев гермафродитов. Несколько лет я повторял его студентам, откладывая на будущее поиски источника, где излагается это объяснение. Преподаватели и иные профессиональные пересказыватели часто забывают источники своих идей, и иногда приходится себя перепроверять. Я исходил из того, что раз эта идея пришла в голову мне, то она должна была приходить и в головы до меня.

В 2009 году благодаря очередной новости Маркова я осознал, что сидящее в моей голове объяснение как минимум не является широкоизвестным. Примерно тогда же я пришёл к пониманию, что эволюция гемиклонального наследования у гибридных лягушек является частью общего процесса эволюции рекомбинации (от горизонтального переноса до культурного наследования). Раз так, я решил, что разобраться в этой теме будет полезно для «лягушачьей» работы.

Я посоветовался с Марковым. Александр написал, что в явном виде эта идея ему незнакома, и посоветовал, в каком направлении стоит искать её аналоги. Я выступил с докладом на конференции и опубликовал статью в её материалах (выразив благодарность Александру за критику её чернового варианта).

Я решил: главное, что я могу сделать для развития представлений о переходе от гермафродитизма к раздельнополости, — моделировать этот переход с применением примерно того же инструментария, который мы использовали для изучения трансформаций популяционных систем лягушек. Попробовал. Сделал одну, другую, третью модель... Меня ожидало разочарование. Самцы не вытесняли гермафродитов, а устанавливали с ними динамичное равновесие, достигнув определённой устойчивой «концентрации». В этих условиях не получали ожидаемого преимущества и самки. Я оказался в тупике. Мне стало ясно, что надо выяснить, при каких условиях гермафродитам выгодно конкурировать за мужскую роль. Самому решить эту проблему не получалось: не с кем было её обсуждать. Я попытался сманить на изучение этой проблемы с помощью моделей вначале разумную студентку, а потом разумного студента. Увы, дело у них тоже не пошло.

Вывел меня из этого тупика опять же Марков. В своём ЖЖ-блоге он поместил следующую запись:

«Всё же сперматозоиды гораздо дешевле, чем яйцеклетки, и поэтому каждый гермафродит потенциально может оставить гораздо больше потомков, выступая в роли отца, чем в роли матери. Отсюда конкуренция за мужскую роль. Отсюда эволюционная нестабильность гермафродитизма у активных животных. Если появится мутация, перераспределяющая ресурсы организма в пользу повышения “мужской конкурентоспособности” и в ущерб женской функции, эта мутация с большой вероятностью будет поддержана отбором. Популяцию гермафродитов заполонят “социальные паразиты” — специализированные самцы-мутанты.

Оставшимся гермафродитам при этом станет уже незачем сохранять мужскую функцию. Им всё равно не победить новоявленных “специалистов” в конкуренции за мужскую роль. Соответственно, оставшимся гермафродитам станет выгодно специализироваться на женской функции.

Может быть, именно поэтому среди животных (особенно подвижных, быстрых, таких как хордовые, большинство членистоногих, головоногие...) всё-таки преобладает раздельнополость, а не гермафродитизм с перекрёстным оплодотворением. При всех его достоинствах как в смысле эффективности, так и в смысле гендерного равенства».

Эта идея была с энтузиазмом воспринята читателями блога Маркова. Я напомнил ему, что она вроде как моя. Он тут же согласился, сославшись на то, что не всегда помнит, откуда взялась та или иная мысль, сидящая в его голове. Не сомневаюсь, что так оно и есть: сам от этого страдаю.