Цифровой журнал «Компьютерра» № 168

Антитеза Великого Американского Мифа: я знаю, что для тебя лучше, как тебе лучше поступать, что тебе лучше делать, поэтому для твоего же собственного блага я сделаю всё, что в моих силах, чтобы «спасти тебя». Ответ Милоша Формана на антитезу: плевать на то, что человеку будет лучше или хуже от насилия извне: главное, что никто не имеет права навязывать ему чужую волю. Почему? Потому что человеческое «Я» (даже потревоженное психическим расстройством!) важнее и приоритетнее всего остального.

Чувствуете разницу в менталитете, дорогие читатели? Узнаете, по какую сторону баррикад находится советский человек и мы, его потомки, питающие иллюзии об избавлении от большевистского яда в нашей голове? Чтобы было проще ориентироваться: ювенальная юстиция и отказ в усыновлении сирот американцами — это всё из той же оперы, антитезы Великого Американского Мифа.

Почему человек из Восточной Европы сделал фильм о Великом Американском Мифе так, как никогда не удавалось коренному американцу? Вопрос риторический: потому что Милош Форман родом из советского концлагеря и кому, как не ему, лучше знать об экзистенциальном ужасе существования вне свободы и в условиях перманентного изнасилования личности коллективом!

Из той же оперы уподобление в картине рядовой психиатрической американской лечебницы чуть ли не пыточной камере (за что, кстати, Формана резко критиковала американская психиатрическая ассоциация): на родине режиссера дурдом давно превратился из места, где лечат, в инструмент исправления инакомыслия.

 Читатель, наверняка, уже обратил внимание на то, что в моем восприятии «Гнезда кукушки» звучит излишне эмоциональный (сверх обычной моей меры) и даже личностный мотив. Так оно и есть :) Для меня Милош Форман во многих отношениях кумир, которого я ненавижу и люблю одновременно также, как и самого себя.

Мне посчастливилось познакомиться с Милошем Форманом в 1987 году на первом перестроечном Московском кинофестивале (я работал переводчиком Куинси Джонса, а Форман был членом жюри). Я как раз готовился тогда к защите диссертации, поэтому не преминул злоупотребить служебным положением и навязать мэтру разговор, который наверняка его не особо интересовал.

С одной стороны, метаморфоза Добра в Зло — это ключевой момент всех моих изысканий в области преломления социальной мифологии в художественном тексте, с другой — я не мог не заметить какими, скажем так, своеобразными методами Милош Форман протаскивает свою идею через канву киноязыка «Гнезда кукушки». Не случайно Кен Кизи, автор одноименного романа , сценарная адаптация которого легла в основу экранизации, в прямом смысле слова проклял фильм Формана и до конца жизни не разговаривал ни с кем из членов киногруппы (когда съемки еще не начались журналист спросил Кизи, будет ли он участвовать в съемках, на что писатель ответил: «Вы спрашиваете, будет ли будущая мать сама себе делать аборт?»).

Так вот, творческий метод Формана: режиссер передергивает фактуру, хитрит, подгоняет реальность (=оригинальный текст книги Кизи) под собственную навязчивую идею, идет на преступное искажение замысла демиурга, вплоть до общей сбивки трагической интонации романа на комедию (это, кстати, у Формана во всех фильмах: чего стоит один «Амадеус»!), снижает главного героя с лекаря душ до вульгарного панка, вольно перекраивает сюжет — и всё с единственной целью: создать убийственную художественную образность, которая обслуживает его социальный пафос и идеи.

Зачем Форман так некрасиво поступает с реальностью? Этот нахальный вопрос я и задал мэтру в первой нашей беседе (когда еще доведется встретиться? :). Поразительно, что Милош не удивился «наезду» (видно, не я был первым), а ответил ровно и спокойно (начал по-русски, потом непринужденно перешел на английский): «Реальность не важна. Идеи гораздо важнее. К тому же еще и зрелищнее (pictoresque)!» И засмеялся открытым заражающим смехом. Точь-в-точь как его безумный аватар Моцарта в исполнении Тома Халса (фильм «Амадеус»).

Сказать, что этот пятиминутный разговор с Милошем Форманом изменил всю мою жизнь, наверное, будет преувеличением. Но я как минимум понял важное: я со своими иллюзиями приоритета идеального на материальным в искусстве по крайней мере не одинок на свете. Что произошло дальше, читатели уже знают: десятью годами позже на свет появился пишущий человек по прозвищу Старый Голубятник, который нещадно подгоняет факты под интеллектуальные конструкции и всячески насилует реальность в угоду своему тенденциозному морализму :) И так — на протяжении 15 лет.