Цифровой журнал «Компьютерра» № 16

Раньше других это понял Алексей Толстой, понял и с присущим ему блеском совершил обратную рокировку (в шахматах такой нет, а в жизни случается). В Советской России его ждали читатели, а уж затем всё остальное.

На фоне скороплодящихся пролетарских писателей Алексей Толстой выглядел бегемотом среди лягушек – прежде всего по размеру дарования.

Эмигранты смотрели ему вслед кто с завистью, кто со злостью и все – тоскливо, но повторять рокировку не спешили. Быть может и потому, что чувствовали – не бегемоты они. И размеры не те, и кожа тонкая. Съедят. Не тигры, так гнус.

К оглавлению

Блоги

Анатолий Вассерман: Запреты на творчество Анатолий Вассерман

Опубликовано 12 мая 2010 года

Выпуск 213

Анатолий Вассерман рассуждает на тему закрытых систем, не приспособленных для творческой деятельности, поднятую в заметке Марка Пилгрима «Закат эпохи энтузиастов», опубликованной в «Компьютерре».

Здесь был вставлен Flash-объект. К сожалению, на данный момент его автоматическая обработка при конвертации в FB2 не поддерживается.

Скачать ролик на свой компьютер

В оформлении блога использованы иллюстрации TALLSTUDIO.ru

К оглавлению

Анатолий Вассерман: Тайна переписки Анатолий Вассерман

Опубликовано 14 мая 2010 года

Выпуск 214

Финская почта предложила своим клиентам новую услугу: с согласия получателя бумажное письмо, адресованное ему, будет сканироваться и отправляться на электронную почту. Анатолий Вассерман рассуждает о конфиденциальности этого процесса.

Здесь был вставлен Flash-объект. К сожалению, на данный момент его автоматическая обработка при конвертации в FB2 не поддерживается.

Скачать ролик на свой компьютер

В оформлении блога использованы иллюстрации TALLSTUDIO.ru

К оглавлению

Голубятня-Онлайн

Голубятня: Дефиниция колонии Сергей Голубицкий

Опубликовано 12 мая 2010 года

Выразительные мысли и образы приходят ко мне всегда неожиданно. И всегда — по законам Гегеля, будь они неладны! То есть: копится-копится-копится, а потом вдруг — ба-бах! — и вещи, которые ещё вчера казались сложными, начинают удивлять и радовать глаз своей прозрачностью, простотой и очевидностью. Так, что даже задаешься вопросом: а чего это я раньше никак не догадывался? Просто как всё!

Скажем, до недавнего времени я пытался осмыслить бытие Отечества в привычных и — увы либо оттого — бесполезных категориях: социального устройства, политической системы, истории, геополитики, философии и даже метафизики. Получалось вполне себе складно, а если послушать евразийских соловьев на моих форумных ветках, то даже и убедительно. В смысле, что получались складные объяснения. Одна незадача: от этих объяснений нормальному человеку ни холодно, ни жарко. Ну причислим мы Отечество к некой третьей сущности — Азиопе. В миллион сто третий раз повторим дурку про наш особый путь. И что с того? Полегчало? Еды прибавилось? Счастья? Понимания? Да ни в жисть! Очередные jeux des mots — побрякушки фальшивые.

Или, скажем, возьмем другую крайность: обзовем Отечество колонией. Или, там, криптоколонией. Британской — для выразительности. Почитаешь ДЕГа: убедительно до мурашек по коже. Убедительно и, опять-таки, бесполезно как-то. В практическом отношении. Ну колония — дальше-то что? Как это выражается? В чём это проявляется?

Все эти лабиринты на поверку оказываются тупиками по единственной причине: того, что непутевые филологи называют номенологической иллюзией (придумал я такую дурку в диссертации своей почти уже четверть века назад). Вернее, конечно, не придумал, а перефразировал великое заблуждение европейской науки XIX века, которой тогда казалось, что назвать вещь значит постигнуть её суть. Впрочем, если копнуть глубже, то окажется, что и Кювье с Ламарком и Сент-Илером ничего тоже не придумали, поскольку на номенологической иллюзии выстроены все мифологические архетипы человечества. Вспомните хотя бы тотемную эпоху, когда номенология воспринималась в буквальном смысле (сожрал сердце медведя — стал отважным и проч.)

Из номенологии XIX века вырос весь современный научный позитивизм. Поскольку мне на этот позитивизм, как и большинству простых хороших людей, чхать с крыши многоэтажки, мы умствование резко окоротим и займёмся вещами приземленными и — главное — полезными.