Цифровой апокалипсис. Ошибка системы

Александра стояла, не в силах сделать ни единого шага, и не от созерцания неописуемой красоты, творимой этим идиотом, а от ужаса, её трясло от воспоминаний о заражённых, которые погибли в этих дьявольских ветвях без шанса на сопротивление. Любой другой смертью, но только не так, в данный момент ей казалось, что нет ничего хуже и страшнее, чем, находясь в сознании, чувствовать, как сквозь твоё тело прорастают растения, пробивая кожу, внутренние органы и даже кости, находиться при этом в сознании и не в силах даже закричать. Тем временем живое поле всё разрасталось и разрасталось, оплетая автомобили, стены домов, подъезды и другие препятствия, поражая своей красотой и заставляя сердце уходить в пятки от осознания своей беспомощности против неё. С мертвяками было давно покончено, лишь три небольших холмика напоминали о том, что они вообще были, три небольших холмика, оплетённых кустами из белых роз, по цветкам которых каплями стекала кровь из их тел… жуткое зрелище, выворачивающее душу наизнанку. Живое поле всё расширялось и расширялось, вот уже небольшой внутренний двор превратился в райский сад посреди городского ада, а он всё стоял с закрытыми глазами и улыбался, и от этой улыбки по спине бегали мурашки с кулак. Лицо ночного кошмара, улыбка маньяка, иногда ей хотелось бежать сломя голову, только бы не находиться рядом с этим чудовищем. Удивительно, как непоседливый, немного безбашенный, весёлый человек может уживаться в одном теле с жутким кровожадным монстром. Александра вспомнила его вчерашние глаза, когда она случайно подслушала их разговор с Кэпом, или лучше Сергеем. Она хотела выйти, обозначив себя, чтобы они не думали, что она специально прячется. Она уже занесла ногу, чтобы выйти из тени, тут он обернулся, и они встретились глазами. Было такое чувство, что смотришь в чёрную бездну, холод, которым из них веяло, пробирал до костей, ни одной эмоции на лице, зрачки застыли в одном положении, да он, чёрт возьми, даже не моргает, глаза зверя, первобытного зверя, который может человека, вставшего на пути к цели, растерзать на мелкие куски и пройти мимо кучи изорванной плоти, словно ничего не случилось. Он всё стоял и стоял, не моргая, стебли растений, медленно переплетаясь, ползли по нему, как будто гладя, мостясь к нему, как сытая кошка к своему хозяину. Александра, делая огромные усилия, онемевшими от страха руками схватила его за отвороты куртки и в остервенении начала трясти, а он всё не открывал глаза, она била ему ладонью по лицу, даже попробовала укусить за руку, ноль эмоций.

– Да очнись же ты наконец, подонок гребаный, ХВАТИТ, ХВАТИТ, СЛЫШИШЬ, ХВАТИТ!!!

И вот, словно отвечая на её призыв, он открыл глаза, сверкающие тёмно-зелёным цветом глаза, устремил их вверх и куда-то в пустоту, еле слышно произнёс:

– Всё для тебя, Солнце.

Александра так и не поняла, к кому он обращался, но точно не к ней, он словно не замечал её, и от осознания этого почему-то кололо в груди.

***

Когда я открыл глаза, Шурик почти висела на мне, трясясь от страха, мои щёки горели, как будто от пощёчин, по фаланге большого пальца стекала кровь от… укуса? Что, чёрт возьми, здесь произошло? Я оглянулся вокруг.

– ЕПИЧЕСКИЙ КИБАСТОЗ!!!

Внутри двора всё было зелено, всюду что-то вилось, цвело и кустилось, в воздухе витали умопомрачительные запахи, такое ощущение, что мы находились в лесу на дикой поляне, где не ступала нога человека, и не верилось, что буквально за стеной дома от этой красоты бродят монстры, жаждущие твоей плоти и крови.

Александра молчала всю дорогу до поселения, если я что-то спрашивал, отвечала односложно типа "да" или "нет", сама говорила только по делу. Когда она думала, что я не вижу, украдкой смотрела мне в спину, и в её глазах был страх, страх и что-то ещё. Будто она хотела что-то сказать, но страх её останавливал. А я и не задавал вопросов, не хочет говорить или не может, чем-то терзается, чего-то боится при взгляде на меня, а я и не рыцарь или герой, который побежит её успокаивать, объяснять что-то, дарить подарки, валяться у её ног, вымаливая прощения непонятно за что, мне просто плевать на неё, я давно уже не чувствую ни вины, ни стыда, чувств нет вообще. Есть только цель, к которой я иду, и на пути к ней любые средства хороши, какими бы жуткими они не были, и если кто-то, неважно кто, меня осудит или какими-то другими методами попытается воззвать к сердцу моей совести, я отвечу одно… "Мне просто ПЛЕВАТЬ на всё".