— Мой друг, — отвечал ему Сергей Васильевич, — не будем забегать вперед. Кто знает, быть может, судьба готовит нам полное удовлетворение всех наших желаний. Лучше подумаем о настоящем, это теперь главное. Но я вам скажу одно, — только не говорите этого пока никому, — если бы мне пришлось покинуть Россию, то я был бы счастлив уехать во Францию и там переждать, пока какое-нибудь политическое событие не изменит моего положения… А так как вы возвращаетесь на родину…
— Ура!.. Значит, мы туда вернемся вместе с вами, — воскликнул обрадованный Каскабель. Схватив руку Сергея Васильевича, он так ее пожал, точно хотел спаять ее со своей.
Они вернулись в лагерь. Матросы возвратились туда же лишь к утру.
В путь отправились с первыми лучами солнца, держась направления на запад.
Следующие дни стоял сильный зной. На горизонте вырисовывались очертания Уральской цепи. Начался хотя и не особенно пока заметный, но все-таки тяжелый для оленей подъем. Бедные животные изнемогали от жары. Пожалуй, было бы благоразумнее заменить их лошадьми, но Каскабелю засела в голову мысль устроить триумфальный въезд в Пермь в повозке, запряженной двадцатью оленями.
28 июня, проехав от берега Оби семьдесят миль, «Красотка» прибыла в местечко Верники. Здесь пришлось вновь предъявлять бумаги. Конечно, они не вызвали никаких замечаний. Затем продолжали путь. Ехали довольно медленно, между тем времени нельзя было терять, если труппа хотела попасть в самый разгар ярмарки.
Ввиду предстоящих представлений Каскабель требовал, чтобы каждый «репетировал» свои упражнения. Надо было поддержать славу французских акробатов, гимнастов, эквилибристов и клоунов, словом, славу семейства Каскабель. Поэтому во время остановок все упражнялись. Даже Сергей Васильевич старался усовершенствоваться в карточных и других фокусах, к чему у него оказались большие способности.
— Ах, какой артист вышел бы из вас! — повторял постоянно Каскабель.
3 июля «Красотка» прибыла к подножию Урала и расположилась лагерем на лужайке, окруженной березами, соснами и лиственницами.
С завтрашнего дня Ортик и Киршев должны были довести их знакомыми им ущельями, и обитателям «Красотки» предстоял тяжелый путь.
Так как эта часть границы, посещаемая обыкновенно контрабандистами и беглыми, небезопасна, то надо было быть настороже и принять заранее меры предосторожности.
Вечером разговор шел о трудностях предстоящего перевала. Ортик уверял, что указываемый им перевал, Печерский, — один из самых удобных. Он знал это потому, что уже был здесь, когда ему и Киршеву пришлось идти из Архангельска к Арктическому морю на помощь судну «Время».
Пока Сергей Васильевич и Ортик разговаривали об этом, Корнелия, Наполеона и Кайета занялись приготовлением ужина. Добрая четверть лани жарилась над огнем, разведенным у опушки полянки, и тут же, на сковородке, поставленной на горячие уголья, пекся рисовый пирог.
— Надеюсь, сегодня никто не пожалуется на ужин, — заявила хозяйка.
— Если только жаркое и пирог не пригорят, — заметил, по своему обыкновению, Гвоздик.
— А чтобы этого не случилось, извольте внимательно поворачивать вертел и сковородку! — обратилась к нему Корнелия.
Гвоздик покорно отправился к вверенному ему ответственному посту. Тем временем Ваграм и Маренго бегали вокруг, а Джон Булль облизывался в ожидании своей доли в предстоящем ужине.
Пришло время ложиться спать. Так как было очень тепло, все мужчины решили лечь на воздухе под деревьями, тем более что и сторожить так было легче. В повозке остались лишь Корнелия, Наполеона и Кайета.
На шестьдесят шестой параллели сумерки тянутся очень долго, и только часам к одиннадцати наступает ночь — июльская безлунная ночь. Зато небосклон весь покрыт мерцающими звездами.
Завернувшись в одеяла и растянувшись на земле, Сергей Васильевич и его спутники чувствовали уже, что веки их смыкаются первым сном, как вдруг обе собаки начали беспокоиться. Они тихо взвизгивали, вытягивая морды, и глухо рычали, как бы чуя приближающуюся опасность.
Жан приподнялся первый и бросил взгляд вокруг.
Костер угасал, и под густыми деревьями царствовала полная темнота. Жан стал всматриваться внимательно, и ему показалось, что над землей движутся какие-то блестящие точки. Маренго и Ваграм начали яростно лаять.
— Вставайте! — крикнул Жан, одним прыжком вскакивая на ноги. — Вставайте!
Все спящие моментально проснулись и тоже вскочили.
— В чем дело? — спросил Каскабель.
— Посмотрите!.. Вон там!.. — сказал Жан, указывая на блестящие точки, которые теперь как бы остановились в тени деревьев.
— Что это такое?..
— Волчьи глаза!..
— Да, это волчьи глаза, — подтвердил Ортик.
— И их целая стая! — прибавил Сергей Васильевич.
— Черт возьми! — проворчал Каскабель.
Положение было очень серьезное. Быть может, тут их бродила целая сотня вокруг лужайки, а эти кровожадные звери очень опасны, когда их много.
В эту минуту Корнелия, Кайета и Наполеона показались в дверях «Красотки».
— Что случилось, папа? — спросила девочка.