Цезарь

К сожалению, Цицерон не упоминает об этом в своих письмах.

Плутарх на сей счет весьма немногословен:

«Тем самым Цицерон нанес Катону удар, не имевший отголоска, но, тем не менее, сильно охладивший их дружбу».[73]

Весь этот год прошел неизвестно как, в мелких дрязгах.

Помпей поручает Габинию восстановить Птолемея на египетском престоле, и Габиний возвращается, сгибаясь под тяжестью миллионов, что еще больше распаляет желание Красса отправиться в Сирию.

Но для этого, как мы говорили, Крассу и Помпею следовало сначала стать консулами.

Начинается 699 год от основания Рима.

Повсюду ходили слухи, что после свидания Цезаря с Крассом и Помпеем мир был поделен между этими тремя людьми.

Когда же стало известно, что Помпей и Красс вместе выдвигают свои кандидатуры на должности консулов, никаких сомнений больше ни у кого не осталось.

— Ты будешь добиваться должности консула? — спросили Марцеллин и Домиций у Помпея.

— Может, и да, а может, и нет, — ответил тот.

— Но дай же, наконец, ясный ответ на ясный вопрос.

— Ну что ж, — сказал Помпей, — я буду добиваться ее в интересах добрых граждан и на горе негодяям.

Подобный союз не внушал доверия никому, кто еще хоть сколько-нибудь дорожил если и не Республикой, то хотя бы именем Республики.

С тем же вопросом обратились к Крассу; его ответ оказался несколько более скромным.

— Я буду добиваться этой магистратуры, — сказал он, — если увижу, что смогу быть полезен государству; в противном случае воздержусь.

Кичливый ответ Помпея и двусмысленный ответ Красса привели к тому, что несколько человек отважились вступить в соревнование с ними; но, когда положение вполне определилось, когда Помпей и Красс выставили свои кандидатуры официально, все остальные кандидаты, кроме Домиция, отступили.

Его поддерживал опять же Катон, подобно тому как он поддерживал Бибула против Цезаря.

Катон, как известно, не церемонился.

Он выходил на городские площади и говорил, что вовсе не консулата добиваются в действительности Помпей и Красс, а тирании; что их цель не магистратура в Риме, а обладание крупными провинциями и сильными военными округами.

Без конца повторяя эти слова, настаивая на этих обвинениях, Катон подталкивал вперед Домиция, призывая его не терять надежды и твердя ему, что он борется за общую свободу.

И все вокруг них повторяли:

— А ведь Катон прав, почему вдруг эти люди, которые уже были консулами вместе, вместе притязают на второй консулат? Почему опять вместе, почему лишь не один из них? Разве мало в Риме граждан, достойных быть коллегами Красса или Помпея?

Помпей испугался.

В такого рода борьбе он пугался очень легко; и тогда, будучи настоящим солдатом, он прибегнул к силе.

На Домиция была устроена засада, и, когда он еще до рассвета отправился на Форум вместе с несколькими своими друзьями, среди которых был и Катон, вооруженные люди Помпея, уподобясь головорезам Клодия, напали на этот небольшой отряд, убили слуг, несших факелы, и ранили Катона.

К счастью, те, на кого напали, были еще довольно близко от дома Домиция; он и несколько его друзей, оставшихся при нем, там и укрылись.

Тогда люди Помпея взяли дом в осаду, и, в отсутствие соперника, Помпей и Красс были преспокойно избраны консулами.

Но им угрожала еще одна опасность.

Должности претора домогался Катон.

Катон, которого они только что сделали своим смертельным врагом и который едва оправился от раны, полученной им в тот момент, когда он сопровождал Домиция на Форум.

Катона было решено устранить, но не силой.

Катон обладал громким голосом, и, когда этот голос раздавался, его если и не слушали, то, по крайней мере, слышали во всем Риме.

Красс и Помпей были богаты.

Они раздали трибам несколько миллионов, и Катон провалился на выборах.

Претором был назначен Ватиний.

Это был ставленник Помпея и Красса.

И тогда, пребывая в уверенности, что никакого сопротивления они больше не встретят, Помпей и Красс вытолкнули на сцену народного трибуна Требония, который огласил указы, составленные в Луке.

Цезарю на пять лет продлили его полномочия в Галлии.

Красс и Помпей разыграли по жребию Сирию и обе Испании.

Сирия выпала Крассу, а обе Испании — Помпею.

Каждый получил то, чего хотел.

Красс, желавший получить в управление Сирию, чтобы вести войну против парфян, получил Сирию.

Помпей, хорошо знавший Испанию и рассчитывавший собрать там, прямо у ворот Италии, войска, которые могли рано или поздно понадобиться ему для осуществления его замыслов, получил Испанию и при этом не должен был покидать свою жену, в которую он влюблялся все больше и больше.

Наконец, народ, полагавший, что ничего в Риме нельзя сделать без Помпея, сохранял Помпея в Риме.

Но больше всех радовался Красс!

Миллионы Габиния не давали ему уснуть.

Мильтиад и Фемистокл соперничали между собой за лавры; Габиний и Красс — за миллионы.

XXXIV

Так что с точки зрения пессимиста, звавшегося Катоном, дела шли все хуже и хуже.

Что же касается Цицерона, то собственный горький опыт научил его быть мудрее.