Цесаревич

Часть волов остается на местах в районе крепости «Мариуполь» и севернее Перекопа. Там им предстоит заняться вспашкой земли. Пять десятков плугов были заранее закуплены сверх нужд моих поместий, именно для того, чтобы хоть частично, на небольшом пространстве, но поднять землю на уже бывшем Диком поле.

Столько дел, столько мыслей о войне, а ведь сегодня бал со скандалом, суть которого в том, что мы с Екатериной станем вальсировать. Да как?! Целая хореографическая композиция!

— Ваше Высочество, — прервал мои мысли Тимофей Евреинов, которому разрешено было заходить в кабинет, когда я работаю. — К Вам господа Шешковский и Брокдорф.

Брокдорф может прийти только по двум причинам — очередной европейский купчишка попросил товара на продажу, или спросить цвет и фасон моего платья на предстоящем приеме. Так что подождет, а вот Степан Иванович — это серьезно в контексте личности американца, интересующегося моей персоной.

— Шешковского ко мне, извинись перед Брокдорфом и дай ему попробовать нашего нового молочного ликера, или лучше царской наливки, — я улыбнулся, понимая, что настроение сейчас явно веселым не будет, так что нужно ловить момент.

Пока Тимофей пошел звать начальника моей службы безопасности и будущего главу Тайной канцелярии, я успел подумать, что сильно много разных производств завязано на меня. Те же ликеры, наливки, виски, водка — вся эта алкогольная продукция по большей части плагиат из будущего, выкупаем разрешения на продажу алкоголя уже и в Москве и Ярославле. Да, уже сейчас этот бизнес приносит хорошие деньги, но отнимает очень много времени. Вот почему было не написать рецепты, обрисовать кому из учеников Ломоносова самогонные системы, принципы очищения продукта, изготовления и добавления экстрактов? Потратил вечер-другой и пусть сами занимаются, берут выкупные, а мне выплачивают долю. Но, нет — не выходит так, речь не о лености людей, или сверхзанятости русских ученых и предпринимателей, часто, чтобы открыть дверь чиновника приходится кричать свой титул в замочную скважину.

— Ваше Императорское Высочество, — начал вновь расшаркивание Степан Иванович, вновь поймал на себе осуждающий взгляд и вновь же перешел на разговор «без чинов». Это уже становится каким-то обязательным церемониалом в нашем общении. — Петр Федорович, как Вы изволили окрестить этого человека, «американец», продолжил чудить. Он пытался дать денег управляющему ресторации «Элит», дабы разузнать о Вас. Посещаете ли Вы ресторацию, с кем и когда это делаете. Уезжал в трактир «Два гуся», с кем там встречался, установить не удалось. Думаю, что он догадывается о слежке, тем более, что и Тайная канцелярия им интересуется, скорее всего, из-за встречи с английским послом. Между тем, он получил приглашение на прием сегодня. Купил платье. Встречался с Брокдорфом и пытался его разговорить, но Ваш камердинер не стал ничего рассказывать, он думал, что американец хочет купить много товара, но тот только купил некоторые вещи, но единично, исподволь рассказывая о Просвещении и справедливости.

— Берите его на выезде в Ораниенбаум. Казачков предупреди, чтобы не поломали американца, но я желаю говорить с ним с позиции силы, — принял я решение.

Шешковский откланялся, зашел Брокдорф и да — интересовался моим туалетом на приеме, но и просил пригласить некого немца-торговца, с которым имел дела в Киле. Скорее всего, тот пруссак, за которого просил Брокдорф — шпион Фридриха. Давненько немцы не пытались найти ко мне подход, уже много времени прошло с момента подкупа Миниха. Но что пруссак увидит на приеме? Да, пусть приходит, у меня готово письмо для дядюшки, вот его и передаст.

А пишу я королю Пруссии, как ему благодарен, что система обучения армии, кою я частью перенял у него, пусть ломает голову, какую-такую часть, — это главная причина всех прошлогодних побед русского оружия. Пишу, как мне кажется, словно прыщавый подросток, возомнивший себя легендарным рыцарем. «Стремлюсь сравниться с Вами во славе» — одна из строчек.

Зачем вообще пишу письма прусскому королю со старанием сбить прицел в мою сторону? Да, это очередная попытка запутать прусскую аналитику. Зная, что Фридрих страдает самовлюбленностью, я ему льщу, оправдывая русские победы тем, что наши солдаты стараются быть похожими на прусских, демонстрирую почитание гения короля. Поверит ли? Он может! Здравомыслящие генералы — вряд ли. Скорее всего, посчитают, что мальчик, то есть я, был на войне рядом с умными людьми, но решения никакие не принимал, как не принимает и сейчас. Уже была зафиксирована активность прусской разведки в отношении личности Степана Апраксина и Петра Салтыкова, видимо, уверены, что эти генералы и являются отцами русских побед, касательно второго генерала, так пруссаки не далеки от истины.

— Муж мой, ты еще работаешь? — Катэ, как это делает все чаще, зашла без стука и уведомления. — У меня уже примерка прошла, пришла к тебе сказать, что буду с голубой летной и хотела, чтобы и ты имел нечто голубое.