Церковь в истории. Статьи по истории Церкви

Вы пытаетесь представить Петра учителем одного только Рима. Хотя святые отцы упоминали об обещании Спасителя, данном Петру, как о имеющем вселенское значение и относящемся ко всем, кто веровал и верует; вы впали в узкое и ложное толкование, приписывая его одному Риму. Если бы это было правдой, то было бы невозможным ни для одной церкви верующих, кроме Рима, обладать Спасителем лично, и ни одна церковь не могла бы считать себя основанной на Камне, т. е. на исповедании Петра согласно обетованию[200].

В доктрине исключительно римского Петрова преемства Месарит видит иудаистское преуменьшение искупляющей благодати. Он пишет:

Если вы говорите о тексте Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, то знайте, что это сказано не о церкви Рима. Было бы по-иудаистски и убого ограничивать божественность благодати землями и странами, отрицая ее способность действовать равным образом во всем мире. Говоря о Единой, Соборной и Апостольской Церкви, мы не подразумеваем, как это делает дерзкое римское невежество, церковь Петра или Рима, Византии или Андрея, Александрии, Антиохии или Палестины, мы не подразумеваем церкви Азии, Европы или Ливии, или северного Босфора, но Церковь, распространенную во всей вселенной[201].

Если оставить в стороне полемическую горечь этих текстов, ясно, что византийские богословы, столкнувшись с римской экклезиологией, отстаивали онтологическое тождество и равенство по благодати всех Поместных Церквей. Римской претензии на универсализм, основанный на учрежденном центре, они противопоставили кафоличность веры и благодати. Благодать Божия равно явлена в каждой Церкви Христа, везде, где двое или трое соберутся во Имя Мое [Мф. 18:20], т. е. всюду, где она существует в сакраментальной и иерархической полноте.

Но почему же в таком случае Римская Церковь обладает первенством среди других Церквей, первенством, «аналогичным» первенству Петра среди апостолов? У византийцев был ясный ответ на этот вопрос: римское первенство возникло не в связи с Петром, чье присутствие было более эффективным и лучше засвидетельствованным в Иерусалиме или Антиохии, нежели в Риме, а в силу того, что Рим был столицей империи. С этим согласны все византийские авторы: для них 28-е правило Халкидона – аксиома. Николай Месарит допускает, правда, что первенство Рима связано с древней, еще до-Константиновой традицией, более ранней, чем христианская империя. Оно проявилось уже во время суда над Павлом Самосатским: об осуждении Павла на соборе в Антиохии в первую очередь сообщили в Рим. По мнению Месарита, это первенство было признано за Римом для того, чтобы дать римскому епископу больший авторитет в отстаивании интересов Церкви перед императорами-язычниками[202]. Но, невзирая на историческую недостоверность этой схемы, основная идея Месарита верна, и состоит она в том, что первенство, признанное за Римом с общего согласия, полезно для церкви, но должно зависеть от исповедания Римом православной веры.

Таким образом, первая экклезиологически осознанная реакция Востока на западную доктрину была не попыткой отрицать первенство Петра среди апостолов, но стремлением интерпретировать его в свете концепции Церкви, отличной от той, которая развилась на Западе.

3. Богословы XIV и XV вв.

Несколько выдающихся византийских богослов касались проблемы Петра в XIV и XV вв. Мы ограничимся четырьмя из них: Варлаамом Калабрийцем, Нилом Кавасилой, свт. Симеоном Фессалоникийским и Геннадием Схоларием. Их суждения более разработаны и цельны в сравнении с первой реакцией греческих богословов XIII в. Аргумент, основанный на легенде об апостоле Андрее, никогда уже больше не возникает[203].