Цепной пес самодержавия

       - Ой! Сударь! Я вас ужасно боюсь! - ответила она мне тонким голосом девочки - подростка, при этом в ее глазах было озорное кокетство женщины. Причем она даже сама не осознавала, что играет в древнюю любовную игру, начавшуюся со времен Адама и Евы, будоража мое мужское начало.

       Перебрасываясь шутками и дурачась, мы незаметно оказались возле моего дома, потому что девушка настояла, что проводит меня домой, так как мне просто необходим отдых. Как истинный джентльмен я пригласил ее на чашечку чая, просто так, не рассчитывая, что она согласиться, и вдруг неожиданно услышал: что она замерзла и с удовольствием попьет горячего чая.

       Все началось в прихожей, когда я стал ей помогать раздеваться. Это стало прелюдией к тому, что мы оказались лицом к лицу, на очень близком расстоянии друг от друга. Я припал губами к ее губам, и они оказались мягкими, и неожиданно огненно-горячими. На мгновение Светлана напряглась, потом с тихим вздохом обняла меня, ответив на поцелуй. Я ощущал ее всю - ее горячее и упругое тело. Дыхание девушки, было частым и горячим. Скользнув губами к шее, пощекотал ее кожу языком, затем поцеловал в мочку уха, осторожно покусывая, чувствуя при этом, как по ее телу каждый раз прокатывается волна дрожи, и, наконец, из горла вырывался чуть слышный, полный желания стон. Я снова впился в ее губы, и ее пальцы сжались в моих волосах, притягивая к себе.

       - Сережа....

      Ее отрывистый шепот вырвался у нее непроизвольно и был скорее похож на неуверенную просьбу, чем на протест. Чуть отстранившись, я спросил: - Ты хочешь, чтобы я прекратил?

      Глядя мне прямо в глаза, она чуть качнула головой, и улыбка на ее губах стала чуть виноватой.

       - Я наверно просто... боюсь, - с этими словами она плотно прижалась ко мне всем телом, словно давая разрешение продолжать ласки. Мир закружился, сливаясь очертаниями, и уменьшаясь в размерах, превращаясь в особенное место для двух бьющихся в унисон сердец. Затем произошло то, что происходит между мужчиной и женщиной. Мы оказались в кровати, где прошло ее посвящение в женщину, через кровь и боль, смущение и страсть. Не обошлось у нас и без нюансов. В какой-то момент, начав издавать сладострастные стоны, она вдруг резко замолчала. Когда я деликатно поинтересовался, что сделано не так, после минуты мучительных сомнений, мне было тихо сказано, что она испугалась своей страсти, испугалась показаться непозволительно распутной. Мне с трудом удалось подавить, готовый вырваться у меня, смешок.

       Несколько часов пролетели как одна минута. Потом она долго приводила себя в порядок, а затем мы пили чай. Почти по-домашнему. Внешний мир снова исчез, оставив круг теплого оранжевого цвета, льющийся от абажура, аромат свежезаваренного чая, тиканье настенных часов и нежную улыбку самой красивой девушки на свете. В этой тихой, умиротворяющей обстановке было нечто хорошее, доброе, уютное.

       Всю обратную дорогу девушка молчала и только когда мы оказались у ворот ее дома, она сказала: - Сережа, я просто не могла подумать, что ты можешь быть таким ласковым, добрым и чутким.

       - Света, ты мое чудо. Мне было очень хорошо с тобой.

      В ответ она мягко улыбнулась и сказала: - Мне надо идти. Поцелуй меня на прощанье.

       Новый 1917 год я встречал в семействе Антошиных. Мое опасение, что будет много гостей, рассеялось сразу, стоило переступить порог дома. Не было слышно шумного веселья, выкриков, громкого смеха - обычных компонентов многолюдного праздника, а был слышен невнятный шум несколько голосов, негромкий смех и музыка. Кто-то играл на рояле.

       - Позвольте вашу одежду, сударь.

      Отдав пальто, шапку и перчатки горничной, я поднялся наверх. В зале стоял богато накрытый стол, а в метре от него - пушистая елка, сиявшая праздничными свечами. Ее ветви были щедро увешаны самыми разнообразными игрушками, между которыми висели мандарины, блестели яркими обертками конфеты и матово отсвечивали сладкие марципановые фигурки. На верхушке сверкала большая серебряная звезда.

      Оказалось, что на рояле играла Лиза. Увидев меня, она ударила несколько раз сильно по клавишам, вызвав мощные и громкие звуки, потом вскочила и подбежала ко мне с криком: - Дед Мороз! Дед Мороз! Он подарки нам принес!

       - Здравствуйте, Елизавета Михайловна! А вот вам подарок, который не успел подарить к вашему дню ангела!

       - Ой! Спасибо!

      Под хруст разворачиваемой бумаги, я поприветствовал отца и дочь, которые до этого сидели на диване и разговаривали, а теперь встали и подошли ко мне.

       - Добрый вечер, дорогие хозяева! Принимаете гостя?!

      Только я успел перехватить радостно-счастливый взгляд Светланы, как раздался радостный крик:

       - Папа! Света! Вы только посмотрите, что мне подарили!

       - Какая прелесть! - воскликнула Света, прижимая руки к груди, а хозяин только крякнул, глядя на пасхальное яйцо, усыпанное серебряными цветочками, где на каждом листике лежала капелька росы - бриллиант.

       - Папа, подержи! - она сунула футляр отцу и, открыв яйцо, снова закричала. - Ой! Смотрите! Какая красота! Внутри - серебряный ангелочек!

       - Это Фаберже? - спросил Антошин.