Цепной пес самодержавия

Народ читал строчки царского манифеста с каким-то невнятным смущением в душе. Главный враг, германец, в один момент перестал быть таковым! Как так? Вон еще и плакат на стене висит, на котором русский солдат нанизывает на штык германца, австрияка и турка. С другой стороны мир с Германией означал конец войны, а ведь именно с ней у людей было связано все самое плохое - смерть родных и близких, нехватка продовольствия и топлива, резкое вздорожание цен. Да и самих целей войны народ толком не знал. Говорили о Византии, о восстановлении третьего Рима, о каких-то проливах, о славянах, которых надлежало спасать, и для всего этого надо было победить кайзера, но какая была связь между этими непонятными объяснениями и необходимостью умирать простому русскому человеку в сыром окопе, мало кто мог себе уяснить. Только одно было понятно всем - так приказал царь. Царь повелел воевать - солдат воевал, повелел заключить мир с германцами - так тому и быть. У людей сейчас было одно мерило - прежняя, сытая и тихая довоенная жизнь, поэтому заключение мира с германцем стало для большинства людей шагом к прежней жизни. С не меньшей радостью восприняли манифест бывшие рабочие и крестьяне, одетые в серые шинели.

Правда, так восприняли документ далеко не все. Часть офицерства, генералитет, союзы ветеранов, чиновники и подрядчики, наживающиеся на военных заказах, посчитали это предательством, причем не столько по отношению к союзникам, сколько по отношению к ним. Война до победы! Именно с этими лозунгами выступила на улицы городов оппозиция. Робкие попытки революционеров, сумевших уйти от разгрома, подтолкнуть народ к выступлениям ни к чему не привели.

Крестьяне и раньше предпочитавшие жить по заветам дедов и отцов, были мало подвержены тлетворному влиянию агитаторов. Тремя основами их мировоззрения была земля и все что с ней связанное, а так же вера в бога и царя. Рабочие, представлявшие второй по численности класс, был более активен, а значит, сильнее подвержен влиянию революционной агитации. Но стоило выйти фабричным законам, как часть рабочих, по большей части, это были колеблющиеся и сочувствующие, сразу отошли в сторону, тем более что новые законы, запрещающие революционную деятельность, оказались предельно жестокими. Немалую роль сыграл ряд судебных процессов по делам крупных чиновников, заводчиков и генералов, которые показали всем восстановленную царем справедливость. Одним из таких случаев, получивших широкую известность, стал арест крупного сибирского золотопромышленника.

В Томске, в одном из ресторанов, находясь под солидным градусом, промышленник начал поносить фабричные законы, называя их царской блажью и другими непозволительными словами, которые порочили имя императора. Так было записано в протоколе жандармского следователя со слов свидетелей, после того как полицейские скрутили промышленника на глазах всего зала, затем под конвоем привезли в жандармское управление. Купцу крупно не повезло. В зале этого ресторана жандармский ротмистр праздновал день рождения своей дочери. Если год тому назад обладателю тугого кошелька никто бы и не подумал предъявить подобные обвинения, зная, что связи и деньги прикроют его от закона, то теперь это уже не имело такого большого значения. Дело приобрело политическую окраску и быть золотопромышленнику на каторге, несмотря на его миллионы, если бы за него не вступилось общество сибирских купцов. Только благодаря его усилиям, спустя четыре месяца, трясущегося от страха, промышленника выпустили, что стало не только своеобразным предупреждением для людей с мошной, но и своеобразным толчком для быстрого внедрения социальных льгот рабочих.

Новообразования добрались и до крестьян. Уже с месяц в деревнях и селах уже работали землеустроительные комиссии, продолжившие столыпинские преобразования в сельском хозяйстве. Крестьяне получали наделы - одни в своих родных местах, другие, получив льготы и подъемные деньги, переселялись в Сибирь и на Дальний Восток.

Благодаря всем этим изменениям в обществе, народ остался стоять в стороне, когда на улицы вышли офицеры-фронтовики, члены земских союзов, ветеранских организаций. Плакаты, колыхавшиеся над толпой, были практически все одного содержания. "Война до победного конца", "Мир с германцем - предательство родины". Городовые, расставленные по маршруту движения, а так же конные разъезды на перекрестках, сумели отрезвить наиболее горячие головы, поэтому в столице особых инцидентов не произошло, зато в ряде других городах, в особенности в Москве, полицейские силы не сумели справиться с начавшимися беспорядками. Были срочно введены войска, и только стоило солдатам услышать крики "Война до победного конца!", как на их лицах проявилось горячее желание: вбить прикладом обратно в рот митингующим их лозунги. Демонстранты не сразу оценили уровень исходящей угрозы, и когда солдатам был отдан приказ очистить улицы, они приложили к его выполнению настолько большое усердие, что люди стали разбегаться с криками: - Полиция! Убивают!