Цепи судьбы

— Нет. — Я затрясла головой, как будто у меня и в мыслях такого не было. — Я только что была с подругой в кино и решила вернуться на парковку по Мэтью-стрит, чтобы взглянуть, как сейчас выглядит это здание. — Я надеялась, он не станет спрашивать, какой фильм я посмотрела.

— Мне кажется, оно совсем не изменилось.

— Мне тоже.

Толпа мальчишек прошла по улице, пиная по очереди жестяную банку, и вошла в клуб.

— Они совсем дети, — сказал Роб. — Я вдруг почувствовал себя невероятно старым.

Мы оба умолкли. Я раздумывала, не пора ли мне объявить, что я еду домой, но почему-то медлила с этим. Роб засунул руки в карманы и раскачивался на каблуках.

— Всего лишь полдевятого. Хотите кофе?

Я уже собиралась отказаться, но подумала, что это будет еще одна ложь, так как я очень хотела выпить чашечку кофе в его компании, но не потому, что это был он, Роб Финнеган, а потому что он был человеком, а я не хотела оставаться в одиночестве.

— Спасибо, — сказала я. — Я с удовольствием выпью кофе.

— Я так и не смог привыкнуть к жаре в Уганде, — рассказывал Роб. — Я бы вернулся домой раньше, но Гари там очень нравилось. Мы жили в отдельном одноэтажном доме. Всего там было двадцать таких домов, во всех жили англичане. У нас был общий бассейн и ясли для детей, и мой сын находился под присмотром, пока я был на работе.

— Что вас вообще заставило туда отправиться? — поинтересовалась я.

— После смерти Дженни я почувствовал необходимость сменить обстановку. Кроме того, я надеялся, что это поможет Гари прийти в себя. Ему было всего два года, но он очень скучал по маме. Дело в том, — пожав плечами, продолжал Роб, — что у нас довольно мало родственников. Родители Дженни умерли, мой отец тоже. Моя мать вышла замуж во второй раз, но я никогда не ладил с отчимом.

— И Уганда помогла Гари прийти в себя?

— Помогла. И мне тоже, несмотря на жару.

Я отклонилась назад, чтобы официантка могла забрать мою пустую кружку, которая была достаточно велика, чтобы вместить, по меньшей мере, полпинты кофе. Роб заказал еще две. Кафе размещалось в подвале и находилось всего в нескольких сотнях ярдов от «Каверна». В нем были такие же неровные кирпичные стены и немного затхлый запах, и оно называлось «Л-Биты» — анаграмма от слова «Битлы». Мы просидели там почти два часа. С Робом легко было разговаривать. Мы обсуждали музыку и фильмы и обменивались воспоминаниями о «Каверне», после чего он рассказал мне о своей жизни в Уганде.

— Гари привыкает к школе? — наконец поинтересовался он.

— Он немного стеснителен, — вынуждена была признать я. — К тому же пришел уже после начала второго семестра, когда все дети перезнакомились и завели себе друзей.

— Когда я спрашиваю, нравится ли ему в школе, Гари сразу замолкает, — в глазах Роба засветилась тревога. — Его обижают?

— На уроках — нет. Боюсь, мне неизвестно, что происходит на игровой площадке. — Я узнаю в понедельник. — Надеюсь, вы поймете правильно то, что я вам сейчас скажу, — нерешительно начала я. — Быть может, вы могли бы попросить сестру оставлять Гари за школьными воротами? Она доводит его до самого класса, и из-за этого остальные мальчишки считают его маменькиным сынком.

— Я поговорю об этом с Бесс, — пообещал Роб.

— Кто забирает его после школы? — поинтересовалась я.

— Обычно я, за исключением тех случаев, когда я прохожу где-нибудь собеседование. Тогда меня подменяет соседка.

— Должно быть, тяжело все успевать.

— Невероятно тяжело. — Он закатил глаза. — Наверное, Гари не очень хорошо играет в разные игры?

— Не очень.

— Даже когда он был совсем маленьким, Дженни говорила, что у него две левые ноги. Он постоянно сам о себя спотыкался. — Роб криво усмехнулся. — Не люблю хвастаться, но в играх я всегда был лучшим в школе. В Уганде я был капитаном полицейской футбольной команды. У англичан там была целая лига, и наша команда всегда побеждала. Спасибо, — кивнул он, когда официантка принесла наш кофе.

— Я сегодня не засну, — пробормотала я. — Столько кофе!

Роб положил в свою чашку сахар и размешал.

— Вы любите свою работу? — спросил он.

— Я ее обожаю! — с жаром воскликнула я. — Я люблю детей, но… — я замолчала.

— Но что?

— Честно говоря, даже не знаю. Мне кажется, я должна делать больше, например, учить детей в странах третьего мира. — Я пыталась облечь в слова недавно посетившие меня смутные мысли. В некоторых местах образование было мало кому доступной роскошью. Стала бы я счастливее, обучая обделенных судьбой детей в наспех приспособленных под классы помещениях или вообще на улице?

— Кстати, один парень, с которым я работал в Уганде, пытается найти мне работу в Канаде. Но я был бы не против вернуться в Африку, несмотря на жару, — сообщил Роб. — Зарплата намного больше, и не надо беспокоиться о жилье. Возможно, я слишком прагматично смотрю на жизнь, но для меня главное, чтобы Гари было хорошо.

— Я об этом подумаю, — ответила я.