Центурион

Внутри свет стенных факелов выхватывал древнюю улочку в парше отбросов, петляющую меж неказистых грязных построек. После нескольких дней в пустыне несносное городское зловоние шибало в нос так, что приходилось невольно задерживать дыхание. Старший стражник зажег небольшой факел и спешным шагом повел гостей вверх по улице. Карпекс с Катоном шли за ним, а замыкали шествие еще двое копьеносцев в чешуйчатых панцирях и шлемах. Главная уловка сейчас состояла в том, чтобы оторваться достаточно быстро, избегнув при этом тычка, а то и броска копья, если только стражникам хватит бдительности вовремя отреагировать на такой выпад со стороны беглецов. Улочка огибала общественный колодец, после чего плавно поднималась в ту сторону, где, судя по всему, должна была находиться цитадель. Все это время Катон неотрывно следил за Карпексом в ежесекундной готовности рвануться с места. Шагов через двадцать слева открылся узкий проулок, куда по приближении как бы невзначай сместился Карпекс. Поравнявшись с проулком, он запнулся и с криком боли упал на четвереньки. Передний стражник на это обернулся и, хмуро что-то бросив задним, продолжил идти вперед. Один из замыкающих прошел мимо раба и приостановился в нескольких шагах приглядеть за Катоном. Второй потянулся и грубо взволок Карпекса на ноги. Тот вдруг вскочил и с неожиданной резкостью швырнул стражу в лицо ком грязи вперемешку со щебнем, заставив того с удивленным вдохом инстинктивно отпрянуть.

— Бежим! — крикнул Карпекс на греческом и скакнул в проулок, а следом за ним и Катон.

Стоило им вырваться за кружок факельного света, как мир канул в плотных потемках. Проулок был узкий, не пройти и двоим, а вонь гнилых отбросов, дерьма и пота — такой несусветной, что даже мчась что есть мочи мимо зевов дверных проемов и бельмастых окон, им приходилось частично задерживать дыхание. Сзади выкрикивал приказания начальник стражи, и вот уже сзади прерывисто замерцал свет: стражники устремились в проулок.

— Не отставай! — прошипел Карпекс, и они понеслись, держась середины проулка, в рискованной надежде не удариться о какой-нибудь выступ или препятствие, торчащие здесь отовсюду с обеих сторон. Сзади тяжело стучали башмаки стражи, настигающей добычу.

Вот Карпекс поскользнулся и потерял равновесие, но устоял, а налетевший сзади Катон чуть снова не сшиб его с ног.

— Они настигают, — процедил он, — надо что-то делать.

— Бежим, бежим! — выдохнул Карпекс. — Мы от них оторвемся. Доверьтесь мне!

Но было уже ясно, что попытка оторваться от преследования грозит неудачей: слишком много в проулке препятствий. Рано или поздно они на бегу споткнутся, грянутся плашмя, и тут их сграбастают. Впереди смутно наметилась перемена в тенях: проулок резко уходил влево. Пока туда сворачивал Карпекс, Катон лихорадочно прикидывал, что можно сделать — иначе они обречены, а вместе с ними и люди в обеих когортах. Он ухватил Карпекса за руку: «Жди здесь!» — и указал на середину проулка, в нескольких шагах от угла. Затем, откинув полы одежды, выхватил меч и распластался в ближайшей стенной нише. Набат сердца был таким гулким, что близящийся стук башмаков Катон различал не без труда. Он сознавал, что шанс наброситься на преследователей у него всего один. Бить надо жестко и быстро, именно так, как действовал бы в данных обстоятельствах Макрон. Он сделал глубокий, всей грудью, вдох: красноватый свет факела трепетно осветил ближний поворот.

Вот он вырвался из-за угла, где в нишу вдавился Катон, и мгновенно озарил проулок. Начальник стражи тут же увидел Карпекса и, победно взревев, устремился к нему. Спустя секунду появился второй стражник, как раз в тот момент, когда первый миновал Катона. С грозным криком римлянин выпрыгнул, уставив поднятый меч преследователю в лицо. Не тратя время, он выкинул руку вперед, норовя попасть стражнику в щеку, под левый глаз. Клинок легко прошил плоть, сокрушил кость и вонзился глубоко в череп. Свирепым рывком Катон выдернул меч, сопроводив движение дикарским воплем. Старший стражник наполовину обернулся, застыв в свете факела с изумленным и испуганным лицом. Тут острие меча вонзилось ему между кольчугой и закраиной шлема. Удар наискось был настолько мощным, что через шею и ключицу достал до позвоночника. Ноги у стражника подкосились, и он с озадаченным лицом рухнул на колени и кулем завалился набок.

Глухой стук заставил Катона оглянуться; в эту секунду он как раз выдергивал меч. Первый из пораженных им преследователей только что упал и еще конвульсивно дергал ногами, когда на угол прибежал еще один, третий. Он уже собирался ринуться за угол, но вид двоих сраженных товарищей и пригнувшегося над ними, готового к прыжку Катона с окровавленным клинком подействовал так, что он попятился и, скрывшись обратно за угол, припустил во всю прыть, оглашая улицы заполошными криками. Упиваться этой мелкой победой не было ни времени, ни смысла; Катон проворно отер меч о полу одежды и подозвал к себе Карпекса:

— Быстро. Скидывай свое тряпье и полезай в одежду вот этого, старшего.