Центумвир

Держу пари, что мало кто видел Истомина настолько озадаченным.

– Везде обман. – Грустно покачал головой он, сдерживая усмешку. – Но ты оригинальна. Все в лицо что-то закачивают, ты срезаешь. – Заинтригованно пристально оглядывая мое лицо, деланно осуждающе произнес, – где же нейчерал продукты, в матушку-Русь за этим ехал. Березки, пшеница, деревни с чистым воздухом…

– Твоя деревня объясняет твои слова о том, что вкачивать в лицо это стереотип.

– Подъебала зачетно. На этот раз крыть нечем. – Уважительно произнес он, блеснув иронией в глазах.

Я фыркнула, откидываясь на спинку дивана, глядя на него, пока расставляли заказ. Он выпил виски, и слегка прищурившись, смотрел за мое плечо. И внезапно подался вперед к столу и, положив на него руку ладонью вверх, с живым интересом глядя на меня безапелляционно потребовал:

– Позади тебя моя бывшая. Сделай вид, что ты мне рассказываешь что-то интересное.

Оттенок интонации, жест, взгляд – все в совокупности как-то сразу врезалось в голову и погасило тревожные звоночки разума, упреждающего переплетать с ним пальцы, выпрямиться и повести головой, чтобы волосы с плеча эффектно скатились на спину и легли блестящим пологом, а с языка не сорвалось необдуманное, просто чтобы заполнить тишину:

– В общем, мы с подружкой поехали на страусиную ферму, а там... – запнулась, осознавая, что сделала все инстинктивно и зло посмотрела в улыбающиеся серо-зеленые глаза, которые определенно знали, как добиваться такой реакции от людей и их обладатель имел в этом обширный опыт. Его пальцы сжали мои и он слегка приподнял бровь. Я скривилась и язвительно выдала, – страусы ебутся, представляешь?

Истомин рассмеялся, прикрывая свободной ладонью глаза и снова откидываясь на спинку кресла. На мгновение сжав мои пальце крепче, прежде чем отпустить.

Заподозрив неладное, я аккуратно оглянулась через плечо. Позади, недалеко от нас, сидели две девушки. Красивые, очень ухоженные, дорого и со вкусом одетые. Не сказать, что хищницы, но русоволосая, заметив мой поворот головы, отвела взгляд от Истомина. Да ладно? Правда, что ли?

– Нет, – произнес он, прекрасно расценив мое выражение лица, когда я снова посмотрела на него. – Я не знаю эту мисс. Был сконфужен ее томными взглядами и попросил тебя спасти меня.

Поперхнулась вином, а он довольно ухмыльнулся и перевел взгляд на мою руку, которой касался. Зародившееся было возмущение, готовое сформировать язвительную реплику, застыло и переродилось в удовлетворение, ибо Истомин совмещал приятное с приятным – повод полапать и перевод действий в активную фазу, потому что посчитал, что его атаки рикошетят.

Ошибочно посчитал. Я титаническим усилием сдержала невеселую усмешку, придвигая к себе блюдо и стараясь на него не смотреть. Совсем не рикошетят.

Еда не имела вкуса. Он к ней не притронулся.

– Не голоден? – спросила, отправляя кусочек ароматного, тающего на языке мяса в рот и снова не ощущая вкуса из-за вязкости мыслей, забивших мозг, затрудняющийся с выводами.

– Поужинал часа два назад.

Прожевала и проглотила, промокнула губы салфеткой и, отложив приборы, подняла на него взгляд.

Сидел расслабленно, локоть снова на широкой спинке. Длинные пальцы упираются в висок, полусклоненной вправо головы. Вторая рука на широком подлокотнике, указательный палец медленно и мерно постукивает по грани бокала с виски. Серо-зеленые глаза с легкой дымкой задумчивости, смотрят на мое лицо, изучают, анализируют. Напитывают уютный антураж чем-то пряным, терпким, совершенно ненавязчивым, не бьющим по восприятию, но неторопливо и неумолимо просачивающимся сквозь поры, вплетающимся в кровь, разбавляя ее приятной тяжестью, путающей мысли еще больше. Кажется, кто-то сегодня выпил лишнего…

Я перевела взгляд на свой бокал, не желая признавать, что это вовсе не физическое опьянение. Не желая признавать элементарного – интерес взаимен и он прекрасно это знает.

Чувствует.

– Операция, которую ты делала, болезненна? – в негромком голосе шелест того, от чего мысли становятся тяжелее. Потому что я очень хорошо осознавала, для чего задан этот вопрос. И каким будет следующий. Это просто, если следовать логике. И тому, что до этого вопроса происходило. Господи…

– Нет, там под наркозом.

Он спросит про следы. Сейчас.

– И шрамов нет?

Есть. Есть и шрамы и расцветающее буйным цветом предвкушение, с жадностью запускающая жар в пальцы, которых он касался и требующее, чтобы не только пальцев. Провела языком с несильным нажимом с внутренней стороны левой щеки, где был маленький почти неощутимый рубец, такой же, как и на правой. Движение языка краткое, автоматическое, действительно почти без нажима, но ощутила, что заметил, ощутила то, как сгустилась энергетика и какие аккорды и ноты вплелись в нее. Опьяняя сильнее.

– Визуально следов нет. – Сглотнув и уже не пытаясь подавить усмешку, глядя в стол. Ощущая вплескивающийся в кровь адреналин, приказавший сердцебиению участиться.

– На ощупь? – просто почти уже не нужная формальность.

– Не найдешь. – То, что он ждал.

– Это вызов. – То, что ждала я.