Центровая

Я в испуге пятилась к лестнице, а он шел за мной. Его злой хищный оскал внушал ужас.

Все-таки сломал меня Медяк. Будь я прежней Марго, никакая сила не сдвинула бы меня с места. Я приняла бы смерть достойно, с высоко поднятой головой. Теперь я пыталась удрать от него как последняя дрожащая тварь и не заметила, что подошла к лестнице.

Нога вдруг провалилась в пустоту, я потеряла равновесие и покатилась по ступенькам. Медяк захохотал, но его дикий смех оборвал оглушительный взрыв, от которого содрогнулся дом.

Медяк тоже покатился по лестнице, грохнулся на меня. На втором этаже тут же снова полыхнуло и громыхнуло. В нос ударил едкий запах дыма, клубами спускающегося за нами по лестнице.

Но и это было еще не все. Сквозь звон в ушах я услышала, как разбилось стекло в каминном зале на первом этаже. На пол что-то упало, и тут же снова раздался грохот. Взрывная волна сорвала с петель парные двери, одна из которых рухнула на Медяка и осыпала его стеклом. Меня что-то чиркнуло по щеке.

Медяк отшвырнул от себя дверь, метнулся в прихожую, я инстинктивно бросилась за ним. В доме снова громыхнуло.

Кто-то через забор швырял в окна дома гранаты, но рвались они не только в комнатах. Некоторые бились о стены, падали во двор, там и разлетались. Но в прихожей не было окна, куда могла влететь граната, а у киллеров боезапас не бесконечный.

Вскоре вокруг все стихло, но бешеная канонада продолжала грохотать в ушах. Я забилась в угол, обхватила голову руками и дрожала в ожидании конца. Если киллеры сейчас ворвутся в дом, то спасения не будет, но ведь я обречена в любом случае.

– Уроды! Падлы!

Какое-то время Медяк метался туда-сюда, изрыгая проклятия, затем выскочил на улицу. В прихожую ввалился Гошак и повалился на бок. Здесь было темно, и все-таки я заметила кровь у него на щеке. Он стонал, обхватив голову руками. Немана же не слышно и не видно. Похоже, с ним кончено.

Медяк вернулся в дом и заявил:

– Ушли, падлы! – Он склонился над Гошаком и спросил: – Что там у тебя?

– Да ничего, – простонал тот.

Контузило его крепко, но все-таки он поднялся. Они вдвоем вышли из прихожей, но тут же вернулись. В доме занимался пожар, а тушить его никто не собирался.

– Уходим!

Эта команда прозвучала и для меня. Одежда моя была наверху, но в прихожей – шуба, шапка, сапоги.

В доме уже вовсю полыхали занавески. Огонь перекинулся на полы, двери. Прихожую заволокло дымом, а я все держала шубу в руках, тупо глядя на нее. Я так и стояла бы, если бы не Гошак. Он схватил меня за руку, выдернул на улицу, посадил в машину.

– Я не понял, ты что, остаться хотела? – зло, но без напора спросил Медяк. – Это ты зря. Нам вместе держаться надо.

Машина выехала со двора, резко набрала ход. Гошак на скорости вырулил на дорогу, нас едва не занесло в канаву. Возможно, киллеры все еще где-то рядом. У них могли быть не только гранаты, но и автоматы.

– Это все ты виновата, – предъявил мне Медяк. – Зачем ты к Балагану сунулась?

Я молчала, не собиралась оправдываться перед ним. Надоело все. Достали его издевательства над моей душой и организмом. Братва меня презирает, и взять над ней власть я уже никогда не смогу. В прошлое путь заказан, а будущего с Медяком у меня нет. Его ни пуля не берет, ни граната. Дьявол он во плоти. Будущее с ним – это ад. Уж лучше пусть меня убьют.

– К Славе своему переметнуться хотела?

Я лишь скривила губы. Какая теперь разница, как все было? Не принял меня Слава, отверг. Никому я не нужна, зачем тогда жить?

– Я много чего тебе наговорил, – сказал Медяк, посматривая на дорогу. – Все это правда. Но ты мне очень нужна, иначе край. Я за тебя убивать буду. Балаган правильно понял. А лучшая оборона – это что? Вот-вот, нападение! Жалеешь, что Балаган меня не грохнул?

– Жалею! – выплеснула я.

– Сама замочить хотела. Все правильно, так и надо.

– У меня еще все впереди!

– Впереди у меня! Ты баба, у тебя с этой стороны кроме сисек ничего нет! – Он шлепнул Гошака по плечу, и тот остановил машину.

– Я тебя все равно грохну! – заявила я.

Медяк пересел ко мне, обхватил меня руками, прижал к себе. Я сопротивлялась, даже умудрилась ударить его локтем в челюсть, но он не разозлился, облапил меня так, что напрочь лишил свободы.

– Пойми ты, дура, это война! Немана убили! Меня могли прикончить! Тебя! Гошака! Это из-за кого? Ты бросила камушек, и все покатилось.

– Что, рухнул твой союз с Балаганом?

– Я думал, он правильный пацан, а у него мозгов нет.

– Союз-то был против Славы, да?

– А ты думала, я прощу этого козла? – осатанело спросил Медяк. – Этот урод выставил меня крысой!

– Ты сам себя крысой выставил!

– Он с тобой спал. Я же говорю, кто так развлекался, тот должен сдохнуть! Самоеда уже нет. И Слава копыта отбросит.

– Может, и Самоеда ты грохнул?

– Ну а кто? Неужто мещерские?! – Медяк презрительно хмыкнул. – Они только понты колотить умеют! Грин – да, тот все мог. Но с ним кончено. А без Грина мещерские то же самое, что ты без меня. И Самоед фуфлом был, и ты.

– Какая же ты гнида! Леша считал тебя другом.