Центр роста

Пластинов, ничего не говоря на это, слушал. Смерть была рядом. Он мог умереть в любую секунду. Не те времена, когда люди мерли миллионами в день, однако Карл Гумменмахер с недавних пор стоял во главе списка, и до Пластинова оставалось девять человек. Теперь их стало гораздо меньше.

Но могло и отбросить, однако Тихон был уверен в обратном.

Стояла тьма, Тихон медленно раздевался, чтобы сменить одежду - неважно, что это была лишь ночная одежда, для сна, таков был негласный порядок; ему не впервые приходилось видеть, как перечень сущих отмирает целыми пластами, и вымирают не только отдаленные номера. Миллионные. Тысячные. Сотые. Номера, идущие за его собственным номером. Иногда номера восстанавливались: это означало, что родился ребенок, новорожденный, которому предстоит умереть первым - до того, как обеспокоенный номер окажется перечеркнутым. Бывало, что очередь, несмотря на активнейшие мероприятия, обваливалась тысячами и десятками тысяч, однако при таких катастрофах образовавшиеся лакуны заполнялись очень быстро, и сытость возвращалась, и обволакивало войлочное спокойствие - все по демографическому закону военного и якобы мирного времени.

Пластинов знал, что сведения искажаются, но только для единиц. Мирянин Охотов, не имевший высокого допуска, об искажении сведений не знал ничего. Он не был единицей. «Единица вздор, единица ноль!» - саркастически процитировал Маяковского Пластинов. Конечно, нули стреляются.

Номера непостоянны и условны; бывает, что они обновляются на дисплее за миллисекунды, и вероятность гибели человека то возрастает, то понижается. Но сами сроки неизвестны; ясно только, что номер пятый не может умереть после номера девятого.

Пластинов ударил по клавишам и запустил базу данных. Его собственный даймер где-то валялся, опрометчиво забытый. Из базы он узнал о событиях. Да, надвигались запланированные перемены. Он прижимал плечом к уху трубку, и Охотов, его ближайший известный Замыкающий, продолжал бубнить о погибших. Потом вдруг умолк.

Тихон вынул платок и промокнул невольную испарину.

Он видел, как в базе перечеркиваются номера Абу Хассана, Жака Маршака, Марата Приморского-Постинорского, Тихона Пластинова, Осипа Охотова, Капитолины Кузнецовой… И так далее.

Еще он услышал, как в Харькове грохнулась об пол не только трубка, но и весь аппарат. Скорее всего, с Охотовым вышел удар, кровоизлияние в мозг, и он потянул за собой всю систему коммуникации.

«А Мурманск смыло в море, - подумал Тихон, вспоминая своего Направляющего, Приморского-Постинорского. Жак Маршак подавился устрицей… Абу Хассан пал, ударенный верблюжьим копытом… ужаленный верблюжьей колючкой… раздавленный верблюжьими горбами… захлебнувшийся одноименным плевком… под копытами ишака… ударенный скорпионом».

Тихон Пластинов отошел от дисплея, отомкнул дверцу шкафа и вынул документы на имя Устина Садко. Там же нашелся и даймер, на нем высвечивался его новый, обнадеживающий номер, очень крупный, весьма удаленный от первых. «Идут-идут три курочки, вторая за первОй… вторая за первОй… ну, а третья - позади», - раздраженно прервал себя Садко, изрядно подзабывший историю курочек.

6. Устин Садко

Устин Садко, как и подобало новоиспеченному, уже разделся, но еще не оделся. Стоя голым, он молвил, обращаясь к дисплею:

- Ты был заботливым Замыкающим, Осип Охотов, и я не забуду тебя никогда, как бы ни старался… Ты был несказанно глуп, но это лишь усугубляло заботу. Прискорбно, что смерть настигает лучших… и все никак не настигнет худших… Особенно жалко мне тетку Капитолину, которая заботилась о нас, закармливая тяжелыми, но отменными пирогами. Вес посылки достигал, бывало… да пребудет с ней тот Господь, которому она верила.

Страшные фигуры по прозвищу «сведений нет» давно перемешались с нормальными, полноценно идентифицированными Направляющими, Центровыми и Замыкающими. У них были адреса и телефоны, многие пользовались электронной почтой.

- Но худший - это я, а значит, дела не так безнадежны, - проурчал Устин, выбирая себе одежду. - Во всяком случае, один из худших.

- Что значит - нет сведений? - спрашивали Пластинова, а теперь будут спрашивать Садко на разного рода лекциях и семинарах. - Номера-то цыганские есть? Значит, и люди есть. Какие-нибудь бедуины, болтаются по своим пескам, лови их, присматривай за ними. Нехорошо жить вдали от цивилизации… Вон пигмеи - поди разыщи их. С любым бомжарой управиться легче, чем с аборигеном пустыни.

- Человек человеку - брат, - Пластинов обтекаемо утешал аудиторию. - Найдем, пропишем, обозначим, окружим заботой.