Центр роста

- Проницательно сказано! - похвалил его директор. - Энергия Танатоса не дремлет. Я тоже от нее не свободен, всех нас влечет саморазрушение…

И он печально погладил какую-то бочку. Солидарный Шаттен погладил другую и сразу отдернул руку, потому что бочка оказалась горячей.

О’Шипки прошелся, стараясь не задеть кранов и шлангов.

- Ключ есть только у вас? - спросил он неожиданно.

- Да, этого дела я никому не доверяю, - твердо заявил Ядрошников. - Обязанность нешуточная. Ведь я отвечаю за человеческие жизни!

- Внештатные ситуации? - О’Шипки продолжал допрос. - Призраки не шалят? Что будет, если крыса или таракан замкнет какое-нибудь устройство?

- Призраки обходят это место стороной. А крысы и тараканы предпочитают жилые помещения. Иногда я этому сам удивляюсь. Все думаю: надо же - мелкие твари, но табу соблюдают.

- Ну, хорошо, - недоверчиво протянул О’Шипки, зачем-то взявший на себя функции технического надзора. - Я думаю, мы по достоинству оценили вашу святыню. Не правда ли, Шаттен?

- Совершенное место, - серьезно согласился тот. - Даже у нас в Бюро нет такой бойлерной. Теперь я вижу, что здесь есть чему поучиться.

- Но этого как раз не вижу я, - возразил агент. - Не пора ли нам заняться делом, господин директор?

Ядрошников с сожалением взглянул на манометры.

- Вы правы, дела не терпят, - вздохнул он. - Нам действительно пора уходить. Не ждите меня, я еще побуду. Поднимайтесь на третий этаж, в правое крыло. Там вы найдете конференц-зал. Помещение под номером плюс десять или одиннадцать, не помню точно. Я уже заранее вижу, мистер О’Шипки, что чувствительная составляющая вашей натуры нуждается в развитии. Я не то чтобы уязвлен вашим поверхностным, пренебрежительным знакомством с вещами, которые дороги принимающей стороне…

- Ошибаетесь, господин Ядрошников, - ответил О’Шипки на этот упрек. - Мой нюх прекрасно развит. И я говорю вам, - О’Шипки, умышленно или без умысла вовсе, но с ощутимым сарказмом передразнивал директорскую манеру говорить, - я говорю, что не нуждаюсь в дальнейшем обострении чутья. Мне и так подозрительна эта бойлерная. И не только она. Я чувствую опасность. Поверьте специалисту. Здесь кроются крупные неприятности.

Глава девятая, полная темного вздора

Место, которое директор Ядрошников назвал конференц-залом, напоминало нечто среднее между просторным склепом, предназначенным для массового захоронения, заурядным офисом и педиатрической приемной. Стены остались; камень, как и везде, дышал зеленоватым холодом; осталось и эхо, но прочее претерпело продуманное усовершенствование. Офисные металлические стулья, расставленные в центре зала, образовывали правильный круг, и в этом круге инородным телом возвышалось виндзорское кресло. Директор, хотя его об этом никто не спрашивал, вскользь объяснил, что мебель, когда работаешь с группой, не должна быть ни слишком комфортной («Комфортабельной» - поправил его Шаттен-младший); «комфортной», - повторил директор, снимая и протирая очки особой тряпочкой, да-с, но она не должна быть и чересчур жесткой. Должно быть удобно, и чтобы не расслабляться сверх меры, уважаемые господа. Для оживления обстановки («ради создания непринужденной атмосферы») конференц-зал был украшен колхозной росписью; снопы и фрукты чередовались с художественными плакатами, в которых искаженно отражался детский фольклор. О’Шипки долго рассматривал гулящую корову в шляпке, достойной сожаления и нахлобученной на сломанный, вероятно, рог. «Кады-мады, неси воды, - гласила надпись. - Корове пить, тебе водить». «Для разрядки напряженности», - улыбнулся Ядрошников.

Директор по-свойски уселся в круг. «Дистанции сокращаются, - говорил его вид. - Я свой, господа, не пугайтесь. Ведите себя раскованно». Кресло он, правда, взял себе.

Господа не пугались, но держались в напряжении - кроме, разумеется, Трикстера. Он был единственный, кто вытянул ноги, которые доходили до самого центра круга и были похожи на застывшую секундную стрелку. Анита повела носом и поморщилась. Трикстер ободряюще подмигнул ей. Он принялся за ногти; звук был тихим, и казалось, что где-то точит зубы мелкая животина.

Близнецы с трудом разместились на одном стуле. Они напоминали странную карточную фигуру - не то валетов, не то дам; их приветливые застывшие лица были обращены на юго-восток и юго-запад. Цалокупин вздрогнул и почесал щеку Холокусова, тот благодарно кивнул, поедая глазами Ядрошникова. Мамми сидела, как аршин проглотив. Поглядев на нее, любой посторонний мог ошибиться и решить, что группой руководит вовсе не Ядрошников, который всего лишь клиент, чью душу вот-вот возьмутся потрошить, а эта железная леди с сумочкой на туго обтянутых юбкой коленях. Тем временем Ахилл, забравший шахматы себе под кафтан, обдумывал ход; рядом хрипло дышал Аромат Пирогов, смотревший в пол и свесивший между колен огромные мясные лапы. О’Шипки досталось место справа от Аромата, Шаттену - слева от Ахилла.