Ценитель

Я уже набрал в грудь воздух, чтобы спросить, почему это наставнику не положено говорить о друзьях, но в этот момент послышалась переливчатая, хрустальная мелодия.

— О! — Хосе поднял указательный палец. — Ну всё — пойдём к столу, пора!

Мы действительно просидели большую часть вечера молча, слушая воспоминания других гостей, которых оказалось не так уж много — всего-то полтора десятка. Но зато какие это были воспоминания!

Гости говорили о вещах и событиях, которые были известны мне лишь из учебников и художественных книг. Я слышал эти рассказы, и сама история будто оживала в этой комнате. Весь тот поток времени, все дела давно минувших дней становились реальными. Настоящими. Будто никуда и не уходили.

Дошла очередь до дедушки. Он вспоминал, как спасал одну редкую настоящую каллиграфическую кисть от пожаров и погромов времён Боксёрского восстания в Китае.

Выступил и Хосе. Его рассказ был посвящён настоящим туфлям, которые сделал мастер-сапожник, проживавший неподалёку от города Кордова, из шкуры своего любимого коня.

После этого грустного рассказа какое-то время за столом было тихо. Наконец, сам хозяин поднялся с места. В руке он держал хрустальный кубок, полный вина.

— Среди мастеров бывают злые люди и предатели. Люди есть люди. Но даже они способны создать нечто настоящее, это в природе человека, — сказал он на английском скрипучим голосом. — Однако у нас, ценителей, нет и не может быть подобного оправдания. За настоящую дружбу, друзья!

И мы выпили за дружбу.

Когда очередь дошла до меня, я поделился историей своего знакомства с дедушкой. Слушая, Хаким широко улыбался, и после предложил ещё один тост — за меня и за будущее. Присутствующие его охотно поддержали.

Эта волшебная ночь всё продолжалась и продолжалась. Удивительное вино лилось рекой, но не пьянило. Не было усталости, и совершенно не хотелось спать.

В какой-то момент я даже решил, что время окончательно остановилось, и застолье с воспоминаниями и тостами будет продолжаться вечно. Не могу сказать, чтобы это меня расстроило: в этом прекрасном настоящем доме было по-настоящему хорошо.

Однако же именно тогда дедушка, улучив момент, отвёл меня в сторону и тихо шепнул на ухо: «Пора».

Я хотел было вернуться в большой зал, чтобы попрощаться с хозяином и остальными, но дедушка остановил меня. «Прощаться не принято», — пояснил он.

В ответ я кивнул.

Мы вышли из дома и снова оказались на узкой тропинке, ведущей вдоль берега. Я шёл первым, дедушка за мной. Перед ближайшим утёсом я хотел оглянуться, чтобы ещё раз посмотреть на удивительный дом, но дедушка остановил меня.

— Внимательнее под ноги! — сказал он. — Сумерки скрадывают расстояние.

— Хорошо… — кивнул я. После чего рискнул спросить: — Как часто такие собрания организуют? Мне очень понравилось. Я бы хотел сюда вернуться! Дом просто отличный.

Дедушка промолчал. Я продолжал шагать автоматически какое-то время, потом всё-таки остановился и оглянулся.

В свете зарождающейся зари на глазах дедушки блестели слёзы, которые тот даже не пытался прятать.

Некоторое время я растерянно смотрел на него.

— Мы больше никогда не сможем найти туда дорогу, Гера… — тихо сказал он. — Теперь и ты знаешь: вот так мы уходим из этого мира. Навсегда.

Помню, по дороге он говорил что-то ещё. Про естественный ход вещей, про порядок… немного про то, чтобы я был готов к тому, что когда-то придёт и его время найти свой настоящий дом. Я же едва понимал смысл сказанного. Больше всего меня занимала мысль, что однажды от меня совсем-совсем ничего не останется. Даже могильного камня.

Я думал о той ночи с момента, как узнал о том, что отец мёртв. И в конце концов принял решение навестить его могилу.

Накануне я остановился одной из гостиниц Сколково, чтобы не ехать утром по пробкам.

Будто вопреки моим мрачным мыслям, день выдался солнечным и тёплым. Сентябрь радовал затянувшимся летом, пускай местами листья на деревьях уже начали желтеть. Такая погода помогала создать спокойное, философское настроение.

Я проехал Сколково и поворот на Одинцово по Минскому шоссе, потом свернул на Баковку. И, наконец, за Переделкино поднялся на невысокий холм, где была большая платная стоянка возле нового храма.

Мы припарковались рядом, хотя свободных мест вокруг было полно. Просто так получилось. Я заметил, как она подбирает сумочку с пассажирского сиденья и улыбнулся. Словно почувствовав моё внимание, она подняла взгляд и робко улыбнулась в ответ. И у меня в груди вдруг стало тепло.

Я мешкал несколько секунд, делая вид, что проверяю сообщения в смартфоне. Она же вышла, открыла багажник и достала оттуда букет белых лилий. В этот момент мне стало неловко: я вдруг вспомнил, что на кладбища принято что-то привозить. Еду, напитки, цветы… я же приехал с пустыми руками. С другой стороны, что я мог предложить отцу, которого даже не знал?.. что ему нравилось? Теперь я вряд ли это узнаю.

Размышляя об этом, я заметил, что девушка достала смартфон, и, положив букет на крышу авто, тоже делает вид, что читает нечто важное.