Цена соли

Она поболтала напиток в бокале без льда, потом выпила его весь, бряцая тонкими серебряными браслетами на своём запястье о стекло.

– Так всё же, со многими людьми вы таким образом знакомитесь?

– Нет, – ответила Терез.

– Не со многими? Всего с тремя-четырьмя?

– Как вы? – Терез встретила её взгляд, не отводя глаз.

И Кэрол посмотрела на неё пристально, будто ей непременно нужно было услышать ещё слово, ещё фразу от Терез. Но потом она поставила бокал на плиту и отвернулась.

– Вы играете на фортепиано?

– Немного.

– Пойдёмте, сыграйте что-нибудь.

И когда Терез стала отказываться, она произнесла не терпящим возражений тоном:

– О, мне всё равно, как вы играете. Просто сыграйте что-нибудь.

Она стала играть Скарлатти, то, что когда-то выучила в Доме. Кэрол сидела в кресле с другой стороны комнаты и слушала, расслабленно и неподвижно, даже не прикасаясь к виски с водой во вновь наполненном бокале. Терез играла сонату до мажор, небыструю и довольно простую, полную ломаных октав, но музыка вдруг показалась ей безжизненной, а потом, в части с трелями, претенциозной, и Терез остановилась. Внезапно всего этого оказалось через край – её руки на клавиатуре, которой, она знала, касались руки Кэрол; Кэрол, наблюдающая за ней из-под полуприкрытых век; весь дом Кэрол вокруг неё и музыка, заставившая её забыть себя, сделавшая её беззащитной. С судорожным вздохом она уронила руки на колени.

– Устали? – спокойно спросила Кэрол.

Терез показалось, что она имеет в виду не данный момент, а вообще.

– Да.

Кэрол подошла сзади и положила руки ей на плечи. Терез мысленно, в памяти, увидела её руки – гибкие и сильные, с проступающими тонкими сухожилиями, сжимающие её плечи. Целую вечность, кажется, они двигались к её шее и под подбородок, вечность смятения настолько сильного, что оно стёрло блаженство в миг, когда Кэрол запрокинула ей голову и легонько поцеловала в кромку волос. Терез совсем не почувствовала поцелуя.

– Пойдём со мной, – сказала Кэрол.

Терез снова пошла с ней наверх. Она одолевала ступеньки с усилием, держась за перила, и это неожиданно напомнило ей о миссис Робичек.

– Думаю, тебе не помешает вздремнуть, – сказала Кэрол, откидывая хлопковое покрывало с цветочным узором и одеяло под ним.

– Спасибо, я вообще-то не…

– Скидывай туфли, – сказала Кэрол мягким, но располагающим к послушанию тоном.

Терез посмотрела на кровать. Она почти не спала прошлой ночью.

– Вряд ли я усну, но если усну…

– Я разбужу тебя через полчаса.

Кэрол укрыла её одеялом, когда она легла. Кэрол присела на краешек кровати.

– Сколько тебе лет, Терез?

Терез подняла на неё глаза, сейчас не в силах стерпеть её взгляд и тем не менее терпя его, и ей было всё равно, умрёт ли она в этот самый миг, задушит ли Кэрол её, бессильно распростёртую и незащищённую в её постели, незваную гостью.

– Девятнадцать. – Это прозвучало такой большой цифрой. Больше, чем девяносто один.

Кэрол нахмурила брови, но при этом чуть улыбнулась.

Она, судя по всему, задумалась о чём-то так глубоко, что мысль повисла в воздухе между ними, хоть дотронься. Затем она просунула руки под плечи Терез и склонилась к её шее, и Терез почувствовала, как напряжение уходит из тела Кэрол со вздохом, и шее стало жарко, и повеяло духами от её волос.

– Ты ребёнок, – сказала Кэрол, как будто с укором. Она подняла голову. – Чего бы тебе хотелось?

Терез вспомнила, о чём она думала в ресторане, и от стыда стиснула зубы.

– Чего бы тебе хотелось? – повторила Кэрол.

– Ничего, спасибо.

Кэрол встала, прошла к туалетному столику и закурила. Терез наблюдала за ней из-под полуприкрытых век – её тревожило неспокойство Кэрол и вместе с тем ужасно нравилась сигарета, ужасно нравилось, как Кэрол курит.

– Чего бы тебе хотелось? Выпить чего-нибудь?

Терез знала, что она имеет в виду воду. Знала, потому что в голосе Кэрол были нежность и забота – Кэрол говорила с ней, как с больным ребёнком, у которого температура. И тогда Терез сказала:

– Кажется, я бы хотела горячего молока.

Кэрол улыбнулась одним уголком рта.

– Горячего молока, – передразнила она. И вышла из комнаты.

А Терез осталась лежать, балансируя на зыбкой грани тревоги и полусна, всё то долгое время до момента, когда Кэрол вновь появилась с молоком в белой прямой чашке на блюдце. Она придерживала блюдце и ручку чашки руками, а дверь закрыла ногой.

– Я не уследила, оно закипело, и теперь на нём пенка, – с досадой сказала Кэрол. – Извини.

Но Терез ужасно умилилась, потому что она знала, что именно этого и следует ожидать от Кэрол – вечно закипающего молока, пока она думает о чём-то другом.

– Ты так любишь? Просто, без всего?

Терез кивнула.

– Фу, – сказала Кэрол, села на подлокотник кресла и стала за ней наблюдать.