Цена прогноза

Внешне война мало что изменила: все те же сроки наблюдений, те же методы, те же приборы. Но резко переменилась жизненная ситуация, наступили тревожные, полные скрытой опасности дни. Дни, недели, месяцы, целые годы пребывания на дальней полярной станции, без всякой уверенности в прибытии долгожданной смены, на ограниченном, достаточно однообразном пищевом рационе (далеко не везде оказался двухгодичный запас продовольствия). В высокоширотной Арктике пролегла своя "линия фронта", со своими "солдатами" - наблюдателями, радистами, механиками, поварами полярных станций. Им предстояло "делать погоду", а кое-где одновременно готовиться к активной борьбе с врагом.

Одним из тех, кто всю войну провел на полярных станциях, был ветеран Северного морского пути Борис Александрович Кремер. Он отдал Арктике десятки лет жизни, зимуя и работая в самых разных ее уголках - от Земли Франца-Иосифа на крайнем западе до бухты Провидения на востоке. Но самой первой, самой сильной и верной его любовью стала Северная Земля, крупный, почти сплошь покрытый льдом архипелаг за 80-й параллелью, позднее других открытый, тяжелее других доставшийся. Здесь еще до войны начинающего полярника подстерегало первое настоящее испытание - ему пришлось провести полтора года на уединенной зимовке вдвоем с радистом А. А. Голубевым. К ним не сумел пробиться ледокол со сменой, а покинуть станцию, улетев на самолете, они отказались: близилась летняя навигация, капитаны и пилоты нуждались в их сводках.

Перед самой войной, в мае 1941 года, Б. А. Кремер, получивший уже свой первый орден и звание "Почетного полярника", принял назначение на ту же Северную Землю, на самую северную ее оконечность. Здесь Кремера и двух его товарищей застало 22 июня.

До конца лета они работали на мысе Арктическом острова Комсомолец. Их настолько измучили частые и разнообразные наблюдения, а также дальние походы, во время которых составлялась карта этого района острова, что, когда за ними наконец пришел ледокольный пароход "Садко", у них не оставалось сил дотащить до шлюпки собственное имущество. Они взяли только собранные коллекции, журналы наблюдений и личное оружие. "Садко" доставил их в Диксон, и можно было, казалось бы, подумать об отдыхе. Однако отдых "не состоялся".

Б. А. Кремера вызвали в радиорубку на прямые переговоры с И. Д. Папаниным. Разговор шел азбукой Морзе на эзоповом - простом, чтобы не сказать примитивном, "самодельном" языке. Папанин понимал, какой ценой досталась Кремеру и его спутникам экспедиция на Северную Землю. Начальник Главсевморпути сам не один год провел в Арктике - и на мерзлой голой земле, и на ломающихся под ногами дрейфующих льдах. Он ничего не приказывал, ни на чем не настаивал, а просто дал понять Кремеру, что есть одно весьма важное задание: расконсервировать маленькую полярную станцию на острове Домашнем у западного берега Северной Земли, на том самом островке, который в 1930 1932 годах служил базой знаменитой экспедиции Ушакова - Урванцева. Домашний стал особенно необходим сейчас, когда началась война. Погода, движение льдов, наблюдения за ними в крайней восточной части Карского моря... Враг едва ли сумеет проникнуть в эти края, но кто знает?!

Кремер понял все с полуслова. И тут же ответил согласием. Папанин сказал кратко: "Иди в колхоз Корельского, они тебе помогут". Кремеру ли было объяснять, что Корельский - капитан "Садко", а "колхоз" - сам "Садко"! Борис Александрович совсем было собрался идти к "колхозникам", но тут его вызвал находившийся на Диксоне заместитель Папанина и его товарищ по дрейфу на станции "Северный полюс" Петр Петрович Ширшов. Разговор был такой:

"Послушай, Борис Александрович, может быть, не стоит рисковать судном? Обстановка там неясная, мы о погоде, ни о льдах мы ничего не знаем - для того тебя и посылаем. Давай по воздуху, а? Ты уже не раз доказывал, что можешь продержаться, когда нужно. Побудь там до весны, полгодика. А потом сменим, даю честное слово".

На Диксоне был гидросамолет - "летающая лодка" полярного летчика М. Н. Каминского. Пилот рвался на фронт (впоследствии он добился своего), но сейчас ему предстояло выполнить сугубо мирное задание: доставить трех человек на законсервированную за год до войны станцию. Летчики прониклись сознанием особой серьезности порученного им дела, когда увидели, что группа Кремера отправляется зимовать, не захватив с собой ни продуктов, ни снаряжения!

На Домашнем оставались от последней смены полярников продукты, и в достаточном количестве, но уже с порядочным "сроком давности" и притом крайне скудного ассортимента. А ничего свежего захватить с собой было невозможно. Небольшая машина могла взять лишь самих людей с минимальным количеством личных вещей в рюкзаках: в самолет необходимо было загрузить столько горючего, чтобы его хватило пилотам на обратный путь. Борис Александрович Кремер (начальник и метеоролог), Всеволод Николаевич Скворцов (радист и метеоролог) и Илья Иванович Шенцов (механик и повар) вылетели на Домашний.