Цена ошибки. Вернуть дочь

– Даст? – встрепенулась сама Настя, услышав своё имя и новое слово. – Даст, – повторила она ещё раз, заставив Игоря улыбнуться.

Для неё это был набор звуков.

– Она не поняла, что сказала, – пояснила я, с грустной улыбкой глядя на малышку.

Ведь где-то так же играла моя дочь…

– Я догадался. – Игорь вернул мне улыбку, но практически мгновенно стал серьёзным. – У тебя есть её фотографии? – вдруг спросил он.

– Чьи? – Я почему-то решила, что он говорит о нашей дочери.

– Настины, – ответил Игорь.

– Разумеется есть. И очень много.

– Можно мне посмотреть?

– Конечно. – Я пожала плечами и протянула Игорю свой айфон. – Там с самого рождения… Только листать долго, – смутилась.

Фотографировать Настю я любила, ведь она наполняла смыслом мою жизнь, заставляла вставать и двигаться дальше. Поэтому снимков у неё было очень много.

В горле встал ком, а глазах предательски защипало от того, что у меня никогда не будет детских снимков родной дочери.

Игорь, не спеша, листал детские фото. Задерживал на них взгляд, рассматривал. Через некоторое время к нему приползла сама звезда моей фотогалереи и, устроившись на коленях, тыкала маленьким пальчиком в экран, гордо сообщая при этом: «Я» или «Ба». Настя любила смотреть на свои фото, и ей нравилось, когда её фотографировали. Замечая в моей руке телефон, направленный в её сторону, она начинала забавно позировать, за что бабуля в шутку называла её маленькой обезьянкой.

Настя сидела то на диване, то забиралась на колени к Игорю, ёрзала, смеялась. Узнавая на снимках свои игрушки, приносила их, что-то «объясняла» на своём замудренном языке, а Богатырёв с каким-то особым трепетом ловил её каждое, иногда совсем непонятное, слово. Они так гармонично смотрелись вместе, словно всегда были рядом.

А ведь так могли проходить все наши дни, которые мы безвозвратно потеряли.

– Она такая… чудесная, – вдруг признался Игорь, вырывая меня из задумчивости.

Настя полезла в большую коробку за очередной игрушкой.

– Да, – согласилась с ним, наблюдая, как дочка почти нырнула с головой в коробку, из которой было видно только ножки и попу, и вся растрёпанная выкарабкалась обратно, радостно вручив Богатырёву красного попугая.

– Красивый, – улыбнулся Игорь.

– Этого попугая подарил ей дядя Женя, – зачем-то сказала я, в душе жалея о навсегда ушедшем времени.

Игорь посадил игрушечного попугая рядом с уже десятком разных плюшевых зверушек. Для меня было так непривычно смотреть, как он возится с маленькой девочкой, хотя вполне мог этого не делать, а ограничиться игрушками. Да и Настя с интересом тянулась к нему. Ей явно нравилось играть с большим дядей.

Она ни в какую не хотела отпускать Игоря, вцепилась в него своими маленькими ручками и тянула обратно играть, что никакие уговоры не помогали. Она не желала ни есть, ни спать, ни купаться, а только обиженно повторяла «исё» и умоляюще смотрела на Игоря.

– Настюш, – Игорь присел перед маленькой капризулей на корточки и взял её крошечные ручки в свои. Он уже был одет, но никак не мог уйти. – Я завтра обязательно приеду. Хорошо?

– Дя. – Настя шмыгнула носом.

– И мы погуляем. Хорошо?

– Дя.

– А сейчас тебе нужно спать.

– Неть, – Настя отчаянно замотала головой.

– Нужно, – убедительно повторил Игорь. – Ты же хорошая девочка?

– Дя, – согласилась.

– Вот и умница. Иди, положи своего попугайчика спать, он тоже устал играть.

– А биби?

– И биби, – согласился Игорь. Его губы трогала лёгкая улыбка, когда он пытался разговаривать на Настином языке.

Настя нахмурилась и недовольно сжала губёшки. Опустив хрупкие плечики, поплелась в комнату, укладывать «уставшие» игрушки спать.

Я проводила её взглядом и, не поднимая лица, повернулась к Игорю, разрываясь между желанием, чтобы он скорее ушёл, и желанием задержать мгновение, когда он рядом. Игорь не торопился. Он стоял так близко, что я чувствовала его запах. Запах, такой родной и такой любимый, который так и не смогла забыть, и которого мне так не хватало всё это время.

– Я тоже не хочу уходить, – признался он шёпотом. – Даже больше, чем Настя. Не представляю, как смогу пережить завтрашний день и дождаться вечера.

«И я не хочу».

У меня не хватило духу поднять на него взгляд, я боялась увидеть в его глазах такую же тоску, щемившую душу.

Лёгкое, едва уловимое прикосновение тёплых пальцев к моей щеке заставило затрепетать непослушное сердце. Хотелось прильнуть к ним и ластиться, как котёнок, которому так хотелось, чтобы его не бросали.

– Тебе пора, – промолвила непослушными губами.

Но Игорь не спешил ни уходить, ни убирать руку от моего лица. Его пальцы подняли мой подбородок.

– Лиза, посмотри на меня, – тихо попросил он, и я встретилась с ним глазами.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга.

С болью, тоской, надеждой.

– Вы нужны мне. Ты даже не представляешь, как нужны. Обе. Сейчас. Каждую минуту. – Каждое слово врезалось в душу и оставалось в ней. – Я знаю, что безбожно тороплю события, но, прошу: не прогоняй меня.

– Я не прогоняю, – ответила. – Просто уже, и правда, поздно…

– Я не про сейчас, а про твою жизнь. Нашу жизнь…