Цена ошибки некроманта

   – Скорее всего. Вист был весьма охоч до лёгких денег и не брезгал шантажом, а шантажисты редко хорошо заканчивают. Думаю, он вполне мог купиться на щедрые посулы своего будущего убийцы. Ну, скажем, журналист получает крупную сумму и оставляет эту историю в покое, или как-нибудь приукрашивает её, или хотя бы опускает биографические подробности. А деньги дома, в Клари, убийца не доверяет банкам. И Вист радостно бежит покупать единственный дорогущий билет, а его новый друг спешно готовит убийство.

   – Тогда остаётся самый главный вопрос: что же такого в этом чудесном исцелении, если ради своей тайны он готов убивать? Ну не секта же, в самом деле!

   – Вопрос, да. Надеюсь, выясним. Посмотри, может, там ещё что-нибудь интересное в этой папке есть? Или в тетради.

   В тетради, на обратной её стороне, нашлась единственная быстро написанная фраза загадочного содержания. То есть буквы все были знакомыми, отдельные слоги и связующие – тоже, а общий смысл ускользал. Два утверждения, противопоставленных друг другу союзом «или»,и знак вопроса в конце, выдающий неуверенность, – вот и всё.

   – Значит, как приедем, первым делом к Виту, пусть переводит, - решил Блак. - Терминологию-то он точно знает, а что не знает – по справочникам найдёт. Всё, бoльше ничего?

   – Наоборот,тут вон целая стопка каких-то листов, явно очень важных, но я не буду даже пытаться это понять.

   – Опять медицина?

   – Нет, ты знаешь, по-моему, это больше похоже на физику с электричеством, буквы знакомые, - рассеянно отозвалась я, отставив на вытянутой руке листок, испещрённый многoэтажными формулами и мелкими рисунками с прихотливо направленными стрелочками. – Жалко его, – сообщила со вздохом через минуту, аккуратно складывая все записи обратно в папку.

   – Кого из? - уточнил Адриан.

   – Кущина. Талантливейший человек был, умный вон, я тут только отдельные буквы понимаю, а это явно он написал, и считал – тоже он. И такая судьба… Сначала семью так трагически потерял, потом головой помутился и лишился любимой работы, а потом еще нелепая жестокая смерть, от рук грабителей.

   – А, его… Ну да. Печальная история.

   – Преждевременная, насильственная смерть это всегда очень грустно, но в таких случаях особенно. И еще обидно.

   – В каких случаях?

   – Когда умирает тот, кто делал чтo-то очень хорошее и большое и мог бы сделать ещё. Особенно врачи. Помню, у меня была история, пара уродов в подворотне за горсть мелочи и несколько купюр зарезала замечательного хирурга, золотые руки у мужчины были. Сотни, даже тысячи жизней спас. И тут эти. Так тошно на них смотреть было, - я поморщилась. – Ни капли раскаяния. Я головой знаю, что каждая жизнь ценна и закон трактовать из личных предпочтений нельзя, но когда таких видишь, приходится себе об этом постоянно напоминать. Вроде бы и то был человек,и вот эти – люди. А какая разница…

   – Надеюсь, тебе не пришлось отпускать их за недостаточностью улик? – покосился на меня Блак.

   – Да нет,им по полной вышло, – отмахнулась я. - Один пытался, правда, под дурачка косить, но менталисты выдали заключение – здоров. И это особенно противно, с сумасшедшего-то какой спрос. Хотя мне знакомый судебный менталист рассказывал, у них негласное правило есть: презумпция нормы. Εсть какие-то сомнения и разногласия? Значит, нормален. Можно протащить по самой границе статистической нормы? Значит, нормальный, и пусть отвечает по полной. К ним же отправляют на освидетельствование исключительно пo тяжким статьям, если нет совсем уж откровенных предпосылок или требования какой-то из сторон.

   – Чтобы наказания не избежали?

   – Не столько это, сколько… В спецлечебницах же тоже менталисты работают. Так что нечто вроде цеховой солидарности: меньше грязи отправлять коллегам,тем и откровенных психов хватает. Только ни один менталист в этом, конечно, на трезвую голову не сознается.

   – То есть тебе признался на пьяную?

   – Ну… они тоже люди, – я пожала плечами. – И прокуроры. И даже адвокаты. Было у нас шесть лет назад дело серийного насильника и убийцы. Шестнадцать эпизодов,и это только доказанных. Столько грязи, тaк мерзко… Одно только утешало: такое дерьмо даже в уголовной судебной практике редко встречается. Но мне особенно государственного адвоката жалко было, девушка моложе меня, и не откажешься, а ей с этим приходилось общаться. Когда я приговор зачитала и этого конвой увёл, я что-то закопалась, и адвокат у меня что-то спросить хотела, уже не помню. А прокурор там хороший мужик был, опытный, он уже сейчас на пенсии… Так он на нас с ней посмотрел, с менталистом переглянулся,и они нас под локотки взяли и «лечиться» повели в комнату отдыха для менталистов, у них есть своя в здании суда, хорошо экранированная, «тихушкой» называется. Я вообще спиртное редко пью, но тогда набралась без малейших угрызений совести. Извини, - я запоздало смущённо улыбнулась. – Меня редко накрывает о работе вспоминать, но когда накрывает – обычно всерьёз.

   – Тебе не за что извиняться, - возразил Блак, бросив на меня странный нечитаемый взгляд. - Сейчaс было очень… уместно. Хороший повод задуматься.

   – О чём?