Цена ошибки

Когда поправлял одежду, услышал тихий смешок. Вздохнул. Вот обязательно так смеяться? Лес, темнота (для меня не критично, но всё-таки), дождь, тихий шорох листьев и вот такой смех. Пусть я знал, кому он принадлежит, но всё равно звучало жутковато.

Повернувшись, я наклонил голову вбок, рассматривая тень. Выглядела она сейчас довольно странно: походила на наполненный водой целлофан. Никакого потустороннего свечения, среди листвы её и разглядеть-то было сложно.

Чтобы удостовериться ещё раз (последний), я прикрыл левый глаз. Как я и думал, Катарэю я больше не видел. Значит, левый глаз полностью мой, причём «выключить» я его не могу. Видимо, во время переноса что-то пошло не так, и зрение как бы заклинило. Прежний владелец тела, как и сказал Альвар, морохом точно не был. Да и я им, по сути, тоже не являюсь. Всё-таки тени я больше просто вижу, чем ощущаю, а вот местные, даже обычные люди, их чувствуют.

– Что тебе надо? – спросил я шёпотом, вернее, почти одними губами, всё ещё опасаясь, что за мной могут следить. Возможно, даже не потому, что в чём-то подозревают, а просто страхуя.

Катарэя резво подлетела ближе, прижимая при этом руки к груди. Лицо её выглядело таким несчастным и потерянным, что просто «обнять и пожалеть». Учитывая, что совсем недавно я лично слышал её смех, то доверять этой скорбной маске не собирался.

– Ну, – поторопил я её, оглянувшись. Ещё не хватало, чтобы меня застали разговаривающим с тенью. Ещё решат, что я даг, тогда точно не отмашешься.

Сам себя я дагом точно не ощущал, да и выяснил уже, что я просто не могу быть тенью, копией, слепком, ненастоящим. Можно назвать как угодно, сути это не меняет.

– Постарайся добраться до него первым, – заговорила она, смотря на меня умоляюще.

А я восхитился её наглостью. Это надо же, даже не просто просит, а почти приказывает. И это с учётом того, что ни её, ни её сбрендившего ухажёра (или кто там ей этот разбушевавшийся даг) я знать не знаю. И по какой-то причине должен вылезти из кожи вон, чтобы опередить остальных морохов (опытных, если что) и не убить существо, которое вырезало несколько деревень, а дать ему второй шанс.

Интересно, на чём основывается её вера в то, что я на самом деле стану это делать? Обещать ей я ничего не обещал, попросту потому, что и сам не знал, как поступлю, когда всё увижу своими глазами. Мало ли что там происходит.

– Посмотрим, – ответил я уклончиво, заметив, как на короткий миг Катарэя недовольно поджала губы, но почти сразу выражение её лица снова выразило печаль и почти что смирение с судьбой. – И не ищи больше разговора со мной, – добавил я.

Вернувшись в лагерь, я вошёл в шалаш и припал к небольшой щели, наблюдая за тем местом, из которого я вышел. Но ни через пять, ни через десять минут никто там не появился. Впрочем, это ничего не значит: если за мной следили, то вполне могли обойти и выйти с другой стороны.

С утра я внимательно присматривался к людям, стараясь понять, изменилось ли отношение ко мне, ведёт ли себя кто-нибудь не так, как вчера, происходит ли что-нибудь подозрительное. Но нет, всё казалось спокойным, таким же, как вчера.

Ещё несколько дней я находился в напряжении, ожидая в любой момент удара, даже спал урывками. Катарэя (вот же наглость) ещё раз приходила, звала за собой, но я никуда больше не пошёл, не желая рисковать понапрасну.

Через три дня более-менее спокойной дороги подозрения мои не развеялись, но я перестал напрягаться, когда рядом со мной кто-то проходил или проезжал. Ледар всё это время с тревогой поглядывал на меня, явно посчитав, что моё напряженное состояние связано с тем инцидентом в лесу. Переубеждать его я не собирался, поэтому просто молчал, чем, кажется, только укреплял его уверенность.

Я тоже за ним наблюдал, удивляясь переменам, которые произошли с этим человеком. Когда мы только встретились, Ледар был шумным любителем поболтать, сейчас он большую часть времени молчал. Впрочем, я уже заметил, что и воины, и морохи отличались молчаливостью. Наш отряд походил на какое-то похоронное шествие, а учитывая одежды, мы и вовсе напоминали каких-то всадников апокалипсиса, вылезших прямо из преисподней. Всё это как-то не располагало к болтовне, да ещё и дождь, так вообще лишний раз рот открывать не хотелось.

Я заметил, что морохи между собой не разговаривают. Казалось, что все друг друга стараются избегать. Воины ещё могли перекинуться между собой парой слов, да и дежурили они попарно, а вот морохи вели себя так, словно и не в отряде вовсе.

Конечно, мне было интересно. Вот только у кого тут спросишь? У Альвара? Так он тоже делал вид, что знать меня не знает. Временами я только ощущал его взгляд на себе, да и только. Можно было спросить других воинов, но что-то меня останавливало. Именно поэтому я решил задать этот вопрос Ледару, впрочем, слегка сомневаясь, что он знает ответ.

– А ты разве не ощущаешь? – спросил он меня чуть удивлённо.

– Что именно? – поинтересовался я, помешивая похлёбку в котелке.

– Странно, – пробормотал он задумчиво. – Мне наставник рассказывал. Я думал, что у всех так.