Цена ошибки

— Я пришел к православию значительно раньше, и напрямую с моей наукой это было не связано. А уже придя к нему, просто стал задумываться о науке и на многие факты взглянул иначе. Ну, какие еще вопросы?

Молчание. Его вновь нарушил Игорь:

— Вы упомянули советский период. Конечно, ясно, какая теория как единственно правильная описывалась в те годы в учебниках в СССР, об этом и спрашивать смешно — звучит риторически. О современном состоянии образования в этом плане и дальнейших перспективах вы тоже рассказали. А как сейчас обстоит дело за рубежом? Какая теория превалирует в учебниках на Западе — эволюционизм, креационизм или они там равноправны?

— Тоже интересный и правомерный вопрос, — улыбнулся экскурсовод. — Сейчас на Западе преподается теория эволюционизма. Причем царствует она там безраздельно. И в этом плане Россия ныне куда более свободная страна, нежели все Европы и Америки, вместе взятые. Видите, нам разрешают издать учебник с двумя теориями, равно имеющими право на существование, и я сейчас свободно вожу вас по этому музею и излагаю теорию креационизма. На Западе мне бы такого не позволили. Современный западный ученый, если вдруг начнет публично высказываться как сторонник креационной картины мира, не получит ни повышения в звании, ни права преподавать на серьезной кафедре. Вы уже спрашивали о моем отношении к теории теологической эволюции. В ней есть достаточно серьезное противоречие Библии и вообще учению христианства. В Библии, Книге Бытия, сказано: «И сотворил Бог все живое и увидел, что хорошо оно». И еще там сказано, что смерть пришла в мир только после грехопадения человека. В первоначальном своем, идеальном, божественном состоянии мир был бессмертен. Значит, не могли до грехопадения Адама и Евы умирать не только люди, но и животные.

— Не могли… — завороженным эхом повторила Голая Спинка.

— Не могли… — откликнулась девушка с крысой.

— Если же верить схеме эволюции, то смерть в мире была изначально, — словно ответил им бородач. — Можно, конечно, предположить, встав на уши, что был бессмертным лишь человек как «образ и подобие Божие», а животные, живущие рядом с ним в раю, умирали. Но трудно представить такой рай, где все-таки существовали болезни, смерть, страдание, трупы, разложение… И мог ли Господь подумать про мир, где было все это, — «хорошо оно»? Конечно, и тут можно возразить: вот распускается цветок, растет, потом увядает и умирает, но и это на самом деле прекрасно. Смерть — неизбежный исход любой жизни, и философски любая жизнь, а равно ее и смерть — все равно закономерный процесс. Но вот что главное — орудием эволюции была смерть. Ведь генетическая информация передавалась, согласно теории эволюции, через многие поколения лишь по смерти многих популяций. Мог ли так, через смерть, создавать мир Господь? Дальше. Согласно эволюционной теории, выживали, изменялись, приспосабливались и передавали генетическую информацию те, кто лучше работал своими лапами, кто больше кусался, кто был агрессивнее, хитрее и злее, эгоистичнее.

— Ну да, я же говорю: погибают слабые! — в который раз вылез чурбачок.

Девушка с крысой глянула на него хмуро и нежно прижала к себе Бориску. Экскурсовод устало потер лоб.

— Верно. Согласно теории переходных форм, выживали сильнейшие в результате естественного отбора. Поэтому стоит разобраться в подобном подходе с этической точки зрения. Существует этика христианства, этика теории сотворения и существования всех по роду своему. Допустим, мир менялся — и менялся положительно! — в результате борьбы за выживание одних за счет других. Это легко перенести и на человеческое общество. Значит, высшей цели у человека нет. Ведь не было никакой идеи в сотворении мира. Он возник просто так, случайно — в биохимическом бульоне из неживой материи возникла живая. И дальше все шло не по промыслу Божьему, а согласно отчаянной борьбе между живыми существами за место под солнцем. Каждый дрался за себя. Напрашивается вывод — никакого особого смысла в нашей жизни нет, кроме как хорошо поесть, побольше понаслаждаться, думая при этом о себе, а не о других, оставить потомство и умереть.

Смысл нашей жизни, злобно подумал профессор. Проклятый вопрос…