Цена обольщения

Интересно, как они теперь будут разговаривать? Синджон был готов к тому, чтобы рассказать о себе правду и объяснить, почему оказался вне закона, опустив свою связь с Уэстлейком.

Теперь, после того как он прислуживал за столом собственной семье и не сказал при этом ни слова, признаваться будет труднее. Но что он мог сделать?

Внесли третье блюдо — сочные куски цыпленка, кролика и ветчины, и Марианна улыбнулась:

— Соус одного цвета с твоим платьем, Эвелин! Какая же ты остроумная!

Каролина и леди Элизабет переглянулись, сбитые с толку лондонскими нравами.

— Надеюсь, дамы скоро устанут придумывать «съедобные» названия для своих нарядов, — вздохнул Уэстлейк. — Как думаете, что войдет в моду на следующий год? Названия птиц? Животных?

— Леди и так уже носят мех и перья, — вяло вставил Уильям. — Как насчет овощей?

— Овощи тоже съедобны, — пробормотал Уэстлейк, и тема исчерпала себя.

Никто не обращал внимания на Синджона, раскладывавшего по тарелкам французские блюда: спаржу, цветную капусту в сливочном соусе, картофель, приправленный мятой горошек.

Старлинг несколько раз посылал его на кухню, чтобы принести еще вина, чистые тарелки или следующее блюдо. И каждый раз Синджону хотелось задержаться в винном погребе и успокоить нервы с помощью какого-нибудь крепкого напитка. А вместо этого он возвращался в столовую, пытался поймать взгляд упрямицы Эвелин и выполнял свою работу. Никто из присутствовавших не обращал на него внимания.

Синджон вспомнил лакеев в поместье отца. Он улыбался им, когда они клали ему в тарелку очередную порцию говядины или картофеля, и они подмигивали в ответ. Его мать наверняка упала бы в обморок, если бы он подмигнул ей, подкладывая в тарелку любимой спаржи.

Миссис Купер то и дело приставала к нему с расспросами: «Ну как? Им нравится? Что они говорят?» — но Синджон не знал ответов. Он их придумывал, приукрашивая, как только мог. Как только гости уедут, он найдет возможность объясниться с Эвелин. К счастью, неожиданного воссоединения семьи у нее на глазах не произойдет.

Синджон настолько успокоился, что едва не посвистывал, неся в столовую блюдо с пирожными. Абрикосовые тарталетки — излюбленное лакомство Уильяма, а Каролина обожает слоеные пирожки с фруктовой начинкой и бисквиты с заварным кремом.

— Нет ли у вас каких-нибудь связей в штабе конногвардейского полка, лорд Уэстлейк? — обратилась к графу его мать, когда Синджон в очередной раз вошел в столовую. — Я приехала в Лондон, чтобы разыскать своего младшего сына. Он служил под началом герцога Веллингтона в Испании, но я уже давно не получала от него известий…

Сердце Синджона замерло в груди. Он с удивлением посмотрел на мать и прочитал в ее глазах крайнее беспокойство. Появление десерта было пропущено из-за беседы.

— Покиньте столовую и войдите снова, — проинструктировал дворецкий Синджона, но тот не мог сдвинуться с места.

Глубокая печаль в глазах матери заставила его прирасти к полу.

— Сэм! — прошипел Старлинг и потянул его за рукав.

Тарелка соскользнула с подноса, и бисквит шлепнулся прямо на колени графу Уэстлейку.

На мгновение в столовой повисла гробовая тишина. А потом события начали разворачиваться с небывалой скоростью.

Каролина подняла голову и узнала стоявшего у стола человека.

— Син! — воскликнула она.

Марианна Уэстлейк принялась собирать крем с брюк супруга.

— О нет, не грех, леди Каролина, всего лишь небольшая оплошность. У Адама замечательный камердинер, и ему не составит труда отчистить…

Леди Элизабет ошеломленно охнула, поднялась со своего места и беззвучно указывала пальцем на Синджона. Синджон передал пустой поднос дворецкому и подхватил ее, когда она лишилась чувств.

Уильям схватил его за руку.

— Что ты делаешь, болван? Немедленно отпусти мою мать! — приказал он. — Да какой слуга осмелится…

Синджон гневно взглянул на брата, и тот сразу же его узнал.

— Господи, Синджон, ты — слуга? Простой лакей? Неужели тебе недостаточно того позора, что ты уже навлек на нашу семью?!

Ошеломленный взгляд Уильяма блуждал по ливрее Синджона.

Синджон же перевел взгляд на Эвелин. Она единственная смотрела на него так, словно никогда прежде не видела. Ее лицо было таким же белым, как крем, размазанный по штанам Уэстлейка. Смятение и боль промелькнули в ее глазах, прежде чем она отвернулась и надела на себя маску равнодушия.

— Отнесите графиню в гостиную, Сэм, — приказал Старлинг.

— Сэм? — переспросила Каролина.

Синджон бросил на нее уничижающий взгляд в попытке заставить замолчать.

— Синджон, что все это значит? — спросила она.

Синджон почувствовал на себе взгляд Эвелин. «Синджон…», — она беззвучно произнесла его имя, а потом, осознав наконец, кто он такой и в чем обвиняется, едва не лишилась чувств.

Она окинула взглядом гостей и только теперь заметила сходство. Ее зеленые глаза осуждающе потемнели. Синджон умоляюще посмотрел на нее, но она отвернулась.

— Отнесите графиню наверх. Старлинг, пусть Мэри принесет нюхательную соль и теплое одеяло, — приказала Эвелин, беря ситуацию в свои руки и стараясь не выдать своих истинных чувств.