Цена мечты

Ночь настала тихая, лунная. Такая же душная, как вчера и позавчера, но Рауль уже успел к этому привыкнуть. Отодвинув в сторону длинную кружевную занавесь, он распахнул окно гостевой спальни. Наследнику престола, как водится, отвели лучшие комнаты, которые в последний раз отпирались, наверное, лет десять назад, так что спешные проветривание и уборка положения не улучшили: в спальне пахло старым рассохшимся деревом, геранью и пылью, а над всем над этим висел тяжелый, сладкий до приторности аромат алмарской розы. Похоже, стремясь изгнать из покоев неистребимый дух затхлости, слуги не придумали ничего лучше, как заглушить одно другим. И розовой водой, судя по концентрации запаха, вымыли даже пол… Его высочество поморщился. Его клонило в сон, но уснуть в этой «парфюмерной лавке», как обозвал покои граф Бервик, означало проснуться наутро с больной головой. «Придется подождать, — подумал принц. — Может, хоть часть через окно вытянет? Жаль, ветра нет».

Присев на широкий каменный подоконник, Рауль посмотрел на луну. Огромная, желтовато-оранжевая, она висела над поместьем Освальдо ноздреватым сырным кругом, лучше всякого фонаря освещая тихий темный сад, конюшни, сараи, маленький храм Антара в окружении невысоких лавровых деревьев и сам дом — длинный, каменный, построенный на века. Его неширокие, чем-то похожие на бойницы окна сейчас были темны, только внизу, под окнами принца, на земле лежал подрагивающий бледно-желтый квадрат. Охрана.

Рауль зевнул. Попытался поудобнее устроиться на подоконнике, цели своей не достиг, зато неловко сдвинул коленом глиняный цветочный горшок и едва успел его поймать у самого пола. Глиняная же поставка, однако, принцу в руки не далась. И разлетелась вдребезги.

— Все в порядке, ваше высочество? — спустя мгновение донеслось из-за спины. Рауль обернулся: из темной щели приоткрытой двери в смежную комнату торчала голова графа Бервика.

— Более или менее, — отозвался принц. — Я тебя разбудил?

— Если бы, — вполголоса обронил граф. Рауль улыбнулся — судя по тону и слипающимся глазам, его сиятельство последние полчаса занимался примерно тем же самым, что и его высочество. Причем без особого толку.

— Входи, — сказал принц. — Вдвоем мучиться веселее.

— Демон бы побрал эти розы, — согласно буркнул граф, переступая через порог. Бросил сомневающийся взгляд на обитое бархатом резное кресло у кровати и, по примеру наследника престола, взгромоздился на подоконник. — Теперь от одного воспоминания тошнить будет… А ведь когда-то это был мой любимый цветок!

Он страдальчески свел брови домиком. Принц сочувственно кивнул, хотя к розам и до нынешнего дня был совершенно равнодушен. Ему всегда нравились лилии.

— Хорошо бы и завтра так же быстро управиться, — подавив новый зевок, сказал Рауль. — Времени у нас мало.

— Не беспокойтесь, ваше высочество, — уверил граф Бервик, — сегодня десятое, а застав осталось всего пять. По две за раз… Думаю, к четырнадцатому точно закончим!

«А в Мидлхейме будем пятнадцатого, — подумал Рауль. — Как раз накануне Ивового дня» Он рассеянно посмотрел на луну. Ивовый день, праздник богини Сейлан, приходился на середину лета. И по традиции члены королевского дома Геона всенародно объявляли о грядущей свадьбе именно шестнадцатого июля. Значит, осталось меньше недели…

— Может, стоит взять девчонку с собой? — нарушил вялое течение его мыслей голос графа. Рауль, помедлив, качнул головой. Бервик, судя по всему, говорил о дочери хранителя первой заставы.

— В этом нет необходимости, — сказал принц. — Больше ей здесь ничего не грозит. А забери мы ее, все приграничье дыбом встанет: за что вдруг такая честь бастарду, да еще после вчерашнего?

Граф, поразмыслив, вынужденно кивнул. И добавил, не удержался:

— Но ведь хороша!..

— Да, весьма, — по губам его высочества скользнула насмешливая улыбка:- Я вижу, она произвела на тебя впечатление, Натан? Надеюсь, не настолько сильное, чтобы поддаться разок-другой?..

Тот обезоруживающе улыбнулся.

— Зачем бы мне поддаваться, — пожал плечами он. — Ей это было не надо. Вы же сами всё видели, ваше высочество!

Рауль, полуприкрыв веки, откинулся затылком на прохладный камень стены. Да, он видел. Барон Д» Освальдо не кривил душой, говоря о талантах дочери: она и впрямь была хороша. Не внешне — невысокая, коренастая, широкоскулая, с тяжелым, как у отца, выступающим вперед подбородком, Кайя была откровенно некрасива. Но на звере сидела так, словно родилась с поводьями в руках.