Цена мечты

«Понимаю», — после паузы повторила Вивиан эль Хаарт. И, задав еще несколько вопросов касательно методов воспитания, распрощалась с соискательницей, пообещав непременно уведомить ту о своем решении. Госпожа Делани ей понравилась. И бумаги у нее скорее всего действительно в порядке — иначе к Бэнтонам она бы просто не попала, муж прав. Но…

Но сейчас, вспоминая дневную беседу в гостиной, герцогиня хмурилась. Она решительно не могла взять в толк — что ее так смущает в этой Делани?.. Молодость? Вряд ли. Можно и в пятьдесят не иметь ни ума, ни способностей к преподаванию. Общественная школа? Так ведь требовать от домашнего воспитателя полного высшего курса было бы глупо. И рекомендации такие, что хоть сейчас ее бери — супругу графа Бэнтона, в отличии от жены стряпчего из Кэлхоуна, герцогиня знала лично. Лиллиан Бэнтон была от воспитательницы младшей дочери в совершенном восторге! «Да что же мне не так, в конце концов?»- с легким чувством досады подумала Вивиан.

И вдруг поняла, что. Тесса Делани была слишком хороша. И в учебе, и в работе, и в обхождении, и в суждениях — буквально во всем! На ней, казалось, даже с увеличительным стеклом не разглядишь ни одного темного пятнышка. А ведь они, как известно, есть даже на солнце, не так ли?..

Глава VI

Столицу лихорадило. И без того шумная, многолюдная, сегодня она превзошла самое себя — не только центральная улица, но и с пару десятков прилегающих к ней были забиты плотной и пестрой толпой, на балконах не осталось ни одного свободного места…

Да что там балконы! Немало было смельчаков из числа домашней прислуги, которые, проиграв в битве за чердачное окошко, выбирались на крыши. Законом это не поощрялось, но даже возможный нагоняй от хозяев и ощутимый удар по жалованию редко кого останавливали. Игра стоила свеч! Откуда, как не с самой крыши, до последней черточки разглядишь парящих в небе драконов — прекрасных и пугающих одновременно? Они опускались так низко, мелькали так близко, что у храбрецов захватывало дух и сердце уходило в пятки. Зато как потом сияли глаза хорошеньких горничных и судомоек, когда вчерашние герои, сидя за столами в общей кухне, расписывали свой подвиг и так и эдак, раз за разом вспоминая новые подробности! Чего стоил пронесшийся в футе от головы штурмовой дракон — ей-ей, чуть было с крыши не снес, шутка ли?.. А та пара мелких, шкура — ну чистое серебро, а зубы-то, зубы-то, что вот этот нож, боги свидетели!.. И чешуйку один прямо к ногам уронил, кто не верит, так вот же она — видали, как сияет?.. Кокетки в белых чепцах и фартуках восхищенно ахали, храбрецы купались в этом восхищении, как в меду, посрамленные соперники исходили жгучей завистью… Да, игра стоила свеч, ох, как стоила!

Простой люд, из тех, кому не посчастливилось служить в богатых домах, от вышеописанных не отставал: конечно, на крыши путь ему был заказан, но и тут, внизу, было на что посмотреть. Торжественное шествие вдоль центральной улицы никто не отменял — и мастеровые, ремесленники, конторские давили друг друга, напирали плечами, стремясь протиснуться как можно ближе к двойной цепи гвардейцев, за спинами которых один за другим величественно проплывали драконы. Рукой подать — и никакого риска! Ну, разве что ноги в толпе отдавят, так что ж? Раз-то в год можно и потерпеть…

Знать не волновалась ни о ногах, ни о драконах. Парад был для нее не целью, а средством: светские щеголихи хвалились друг перед другом нарядами один роскошней другого и зорко лорнировали конкуренток на ближайших балконах. Их юные сестры и дочери то и дело кокетливо опускали ресницы, ловя на себе взгляды франтоватых юнцов, а отцы и мужья, глядя на текущий внизу непрерывный поток глянцевых спин, вполголоса обсуждали свои дела, никак не менее важные. Удастся ли на вечернем балу во дворце встретиться с его светлостью герцогом N? Решится ли сегодня дело по апрельскому прошению? Действительно ли третий советник ее величества намерен уйти на покой, и если да, то кого прочат ему в преемники?..

Столицу лихорадило. Привычно, но от того не менее сильно. Грохотал идущий во главе процессии военный оркестр, летели на мостовую цветы, трепетали растянутые по стенам домов серебристо-голубые полотнища с гербами королевского дома, взрыкивали истомившиеся драконы… Лишь их наездники неподвижно возвышались в седлах, спокойные и невозмутимые, как бронзовые идолы. Казалось, что собственный праздник нисколько не трогал их. Руки в кожаных перчатках сжимали поводья, ноги — ходящие ходуном чешуйчатые драконьи бока, а чуть прищуренные глаза смотрели только вперед, туда, где далеко за зеленью аллей и парков, ослепительно сияя на солнце, тянулся к небу тонкий шпиль храма Верховного бога.