Целующие солнце

Не успел доктор выйти, как в палату заглянул милиционер, аккуратно придержав закрывающуюся дверь рукой. Видимо, он ждал в коридоре. Доктор отчетливо спросил: «Как Антон?». Милиционер неразборчиво ответил. После чего закрыл дверь и направился ко мне.

В отличие от доктора, служитель закона был круглолицым, с маленькими глазками и большими раскрасневшимися щеками. Он тщетно пытался скрыть второй подбородок с помощью серого шарфа.

Милиционер присел на край кровати, помог мне укрыться одеялом, попросил прощения за срочность, посетовал на начальство и на срочные дела, и начал изливать на свет вопросы, словно шкатулка Пандоры — грехи. Видно было, что ждал он долго, что где-то в городе его ждут более важные дела, что и больница, и допрос и я навеваем на него тоску смертную, и что он был бы рад поскорее закончить со всем этим и уйти. В голове все еще стоял туман, но я отвечал настолько связно, насколько мог. Милиционер спрашивал о причинах аварии, о том, что я видел, запомнил и ощутил. Затем спрашивал о том, кто такая Лена, знаком ли я был с ней раньше и что мы там делали на дне оврага. Под конец, ежеминутно поглядывая на наручные часы, милиционер стал расспрашивать, что я делаю у них в городке и хочу ли я вызвать кого-нибудь из родственников, чтобы они уладили все финансовые дела. Милиционеру было так скучно и он так стремился быстрее покончить с вопросами, что и я невольно поддался его настроению и отвечал быстро и кратко, не тянул.

— Кстати, Филипп, совсем забыл, — сказал милиционер на прощанье, — Брезентовый просил передать привет. Обещал скоро заглянуть. Всего хорошего.

С этими словами он скрылся за дверью, и я уже собирался закрыть глаза, чтобы унять шум в голове, возникший от внезапно свалившейся суматохи, но тут вошли Толик с Катей. Толик держал в руках прозрачный пакет, набитый под завязку фруктами, на плече болталась моя сумка. В руках Кати были две бутылки минералки.

— Ну, вот. Как новенький! — заулыбался Толик и положил пакет на тумбочку. — А то пугали, что ты у нас без рук и без ног! Путешественник, блин!

— Вот и приехал на север, рыбки поудить, — сказала Катя. На ее щеках горел алый румянец, подчеркивающий пронзительную голубизну глаз.

— Ты уж извини, что так вышло, — заговорил Толик, словно они с женой планировали разговаривать со мной по очереди, — кто ж знал, что он упадет! Никогда в жизни не падал, а тут — бах! Н-да, приключеньице! А мы пришли еще утром, но нам сказали, что ты без сознания и что у них часы приема вечером. Я же никогда в больнице не лежал, слава богу, не знаю. В общем, сунулись в шесть, нам говорят, у него доктор. Ну, мы и сидели в коридоре, ждали.

В процессе разговора Толик с Катей переместились на соседнюю кровать. Толик положил пакет с фруктами на тумбочку, туда же перекочевали моя сумка и бутылки с минералкой.

— Ты специально засунул выключенный сотовый в сумку? — спросил Толик внезапно.

— Не хотел, чтобы беспокоили.

— Мы с Катей решили, что стоит позвонить кому-нибудь из людей, которые тебя хорошо знают и предупредить о случившемся. Мало ли что.

— Не стоило никого предупреждать, — устало отозвался я, — там все сами по себе, а я сам по себе.

Катя взяла меня за руку и сказала мягко, словно уговаривала капризного ребенка скушать кашку:

— Фил, понимаешь, в любом случае кто-то должен знать. Из тех людей, которым не все равно. Которые смогут тебе помочь. Может быть, приедут какие-нибудь родственники.

— Да я сам себе прекрасно смогу помочь, — отозвался я, наверное, чрезвычайно грубо по отношению к этим добрым людям, — там никого нет. Одни равнодушные. Даже нет, не равнодушные, это было бы слишком просто. Есть те, кто хочет заработать на мне денег, а есть те, кто хочет мои деньги потратить. Если бы у меня можно было бы забрать мой профессионализм и знаменитость, то нашлись бы и те, кто это сделал. Но, слава богу, обошлось.

— Мне кажется, Фил, что ты убегаешь от проблем, — сказала Катя.

— Сам знаю, — отозвался я, — если бы не убегал, не валялся бы тут сейчас. Надеюсь, позвонили кому надо?

— Не злись.

— Конечно. Я понимаю.

Возникла неловкая пауза, в момент которой я почувствовал зудящую боль в пояснице, расползающуюся по спине.

— Брезентовый передавал привет, — сказала Катя негромко.

— Мне уже передали, — кивнул я, — он в порядке?

— Полдня провел в больнице и теперь отлеживается дома. У него здоровенный синяк на лбу. Говорит, что стукнулся о небо. Рассказывает всем как он тебя спас. Брезентовый теперь знаменитость.

— А что с самолетом?

— Суматоха, — отозвался Толик, — много спасателей, много милиции, как в стихотворении, блин. Журналисты наехали, зевак море. У нас столько народу в городе никогда не было. В ДК утром провели пресс-конференцию с мэром и губернатором. Объявили, мол, самолет упал в результате неисправности двигателя. Пока нашли двадцать шесть человек из сорока. Там же вывесили списки пассажиров. Вроде как по телевизору в новостях должны показать, так что народу скоро приедет еще больше, — Толик тяжело вздохнул, — не люблю суматоху.