Целительница его сердца (СИ)

Я во все глаза смотрела на разглагольствовавшего крысеныша и думала, а не сошла ли я с ума, или тут в порядке вещей, когда звери изъясняются на вполне понятном для тебя языке?

— Ну и на кой демон ты меня оживила? — вздохнул Крыс. — Я ведь договорился с Узей. Меня на покой, а она мою тушку чтобы завалить неугодных ей студентов использует. Все по-честному.

— Нифига себе, честность! — возмутилась я. — То есть заваливать студентов можно, а выполнять ее задания — нет?

— Как это у тебя вообще получилось? — присел крыс на угол стола, подперев лапкой аккуратный подбородок, и принялся меня внимательно разглядывать. — Глаза розовые… ой, бедовая ты!

— Почему это? — насторожилась я.

— А не скажу! — воззрился на меня крыс. — Какая тебе разница, что было в прошлой жизни?

— А что было в прошлой жизни? — не отставала я.

Если крысеныш что-то знает, то я должна вытащить это из него. Для меня сейчас любая информация об Айрин в остром дефиците.

— Вай, у тебя еще и пальца нет, ну точно, бедолага!

— А ну рассказывай, не то сейчас тебя обратно в склянку посажу! — пригрозила я.

— Не посадишь! — пискнул крысеныш, и молниеносно стек со стола, чтобы шмыгнуть под скамью, а там задать стрекоча прямо за дверь.

Мне только и оставалось что побыстрее закупорить опустевшую без крыса склянку и убрать ее подальше на верхнюю полку. Интересно, что будет, если мадам Узэния узнает, что я выпустила на волю ее дохлый реквизит по заваливанию неугодных студентов?! Полагаю, что ничего хорошего…

* * *

После уборки факультета Целительства мы побежали в роскошный женский дормиторий. Хорошо, хоть этих фиф, Владиславы и Антонии видно не было. То ли они домывали свой участок работы, то ли отдыхали по комнатам, но мы довольно быстро помыли коридоры. После, нас встретила мадам Соба, и распорядилась, чтобы мы шли в трапезную на праздничный ужин в честь появления нового куратора.

— Везет нам сегодня с тобой на еду! — довольно улыбнулась Ава, снова переодеваясь в форменное платье.

Меня же все больше и больше беспокоил холод, пронизывавший коридор и комнату в нашей общаге. Платный дормиторий в этом отношении был чуть ли не сауной. Там было и тепло, и уютно, даже в коридорах. Здесь же, казалось, было даже холоднее, чем на улице.

Столы в трапезной были уже накрыты. Повара не поскупились, и к приезду куратора запекли индейку и курятину в духовке, на гарнир дымились овощи на гриле. Было несколько видов салата, несколько сортов хлеба и булочек, а запивать все это великолепие нам полагалось морсом, и безалкогольным теплым взваром, от которого тянуло яблоками, корицей, и неизвестными травами.

Было вкусно и согревающе. Начавшееся было першение в горле из-за переохлаждения в нашей комнате, ушло. Я почувствовала себя почти счастливо. Самого же виновника торжества — куратора и его свиты из Администрации Академии видно не было. Но, оно и к лучшему. Я спокойно ела, не ловя на себе странные взгляды.

А белые пышные булочки, посыпанные кунжутом так и манили, чтобы спереть пару штук, и подкрепиться ночью, если проголодаюсь. Так я и сделала. Поглядев по сторонам, и убедившись, что никто на меня не смотрит, я замотала несколько пышек в салфетку, и призадумалась, куда бы их припрятать. В моем форменном платье, которое, как я поняла у нас и в пир, и в мир, не было ни карманов, ни складок…

А потом я вдруг вспомнила про кантибэг! Он должен быть со мной, ведь я не помню, чтобы оставляла его в комнате. Прищелкнув пальцами, я обнаружила, что сумка и правда болтается на моей талии.

— Хи-хи… — тихо донеслось оттуда, но быстро поглотилось всеобщим гомоном сытых студентов.

Я быстро положила спертые булочки в сумку, особо не вдаваясь в природу этого странного хихиканья.

— Оу… ням-ням… — послышалось в сумке довольное причмокивание.

Что за чертовщина? Но залезать в кантибэг при всем честном народе мне не хотелось, поэтому я решила разобраться с говорящей сумкой чуть позже. В комнате.

У выхода из трапезной, немного замешкавшись с пальто, до меня долетел разговор двух преподавательниц:

— Ну, сэр куратор дает, конечно!

— И не говори, Ермолия, сколько кураторов у нас было до этого, никто из них не удосужился устроить благотворительный ужин в свою честь.

— Так куратор принимаем при дворе, у него конечно, куры денег не клюют, вот и щедрится.

— Нет, молодец он конечно. Сколько их там при дворе и при деньгах, никто лишнего форинта не потратит, а сэр Винтер — запросто.

— Может, он и на нашу Академию расщедрится? Давно пора учебные пособия обновлять, ремонт кое-где не помешал бы. Вон, у сироток в общежитии отопление сломалось, так третий год никто не чешется… И кстати, Миранда, новый-то куратор свободен…

— Он такой красавчик, Ермолия! Ловелас тот еще!

— Нет, Миранда, он — скрытный очень. Загадочный. Только из Приграничья вернулся.

— Так профессия у него такая, скрытная. Но, женщин, наверно и вправду много у него было.

— Даже никто не знает, кем он толком работает. Официально, менталист, а там кто его разберет, какой еще магией он обладает.