Цель вижу (СИ)

Первый шаг в пропасть сделала, конечно, я. Глупое желание узнать, правда ли его губы такие же шершавые, как и на вид, передвинуло мои кончики пальцев на уголки его рта. Нежно проведя ими по всей длине губ и пристально и удивлённо за этим следя, я решила не останавливаться и положила ладонь на щёку Пятого, аккуратно её гладя большим пальцем.

Что-то очень тёплое и нежное поднималось у меня в душе, и это чувство приглушало собой всё остальное, заставляя на короткий миг забыть и об апокалипсисе, и о своём имени, и о том, как сильно у меня болит нога. Было так хорошо, уютно и тепло, что я мягко улыбнулась, смотря на Пятого, который, кажется, тоже испытывал нечто подобное, раз его глаза так лихорадочно блестели.

Его пальцы коснулись моей щеки, и я подалась им навстречу, жмурясь от невесомых поглаживаний, будто бы меня касается лёгкое перышко. Через пару мгновений мою голову мягко повернули, и я из-под полуприкрытых глаз наблюдала, как его губы медленно приближаются к моим.

Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы я не двинула ногой и не задела бы незакрытую бутыль со спиртом, который пролился и окатил недавний укус волной боли, а мою голову — волной отрезвления.

Разумеется, от боли я завизжала, рефлекторно попыталась вскочить и ударила лбом нос Пятого так, что он с шипением откатился от меня.

Я бесполезно дула на рану, ожидая, что боль станет меньше, а Пятый рядом зажимал кровящий нос.

Спирт сегодня понадобился не только мне.

Добирались мы до дома в особо неловком молчании, но упорно делали вид, что не замечаем слона, молчаливым напоминанием повисшего между нами.

Комментарий к Глава 15. Слон между нами

Простите.))

..Кстати, это реально существующая рыба, и она действительно обитает в Америке. Советую погуглить “рыба удильщик”, то ещё зрелище.

========== Глава 16. Идеальный план и неидеальное исполнение ==========

***

Душераздирающе зевнув, я, воровато оглянувшись, сделала глоток вина из бутылки и со стоном продолжила вырезать из цветной бумаги чёртовы буковки, складывающиеся в «Happy Birthday!», увидев которые Пятый по плану должен либо расплакаться от счастья, либо от удивления подпрыгнуть так, чтобы пробить своим твердолобым лбом потолок.

Первое октября подобралось незаметно, как и осознание того, что этот день принёс в этот мир не только такого очаровательного человека, как я, но и Пятого, об очаровательности которого можно было всё сразу понять, стоило только бросить в него мятую бумажку, когда он со сосредоточенным видом строчит что-то в блокнот.

Отмечать день рожденье в апокалипсисе было странно, но этот флешмоб поздравлений запустила не я, и к своему стыду забыла про первое старение Пятого, ведь, разумеется, об этой дате он говорил. Представить уровень моего смущения и неловкости, когда я летом — не говорить же ему, что я одна из «одарённых»? — получила неумело обёрнутые цветы и тщательно разыскиваемые мною книги, мог лишь тот, кто приходил на праздник без подарка с поздравлением, похожим на: «Лучший подарок — это хорошие слова. Так что здоровья тебе там, удачи…»

Тогда он весь день вёл себя так, что, если бы я его не знала, то на второй час сделала бы предложение руки и сердца: пытался говорить неумелые комплименты, почти не язвил, шутил не надо мной и производил впечатление приличного человека, что в моей голове являлось прямой противоположностью Пятому.

Такое поведение являлось подвигом для человека, который не может прожить и дня, чтобы на своём примере не показать миру, для описание каких людей в русском словаре появилось слово «говнюк». Разумеется, всё воспитание и галантность на следующий день волшебным образом исчезли, и я долго сомневалась, не было ли это явление краткосрочным вселением духа в тело?

В общем, мой День рожденье отчётливо показал, кому из нас двоих стоит почаще смотреть на календарь, чтобы не ощущать себя бесчувственной скотиной. Мне срочно надо было реабилитироваться, и потому первое октября в моём «головном компьютере» было трижды обведено красным, а противные уведомления постоянно напоминали о себе за четыре дня до точки Х.

К ТДНЗ, что расшифровалось, как «только, дура, не забудь», я готовилась со всей фантазией и ответственностью, потому вычеркнула из своего графика сон, иначе бы о приятной неожиданности, в народе называемой сюрпризом, можно было забыть. Попытавшись однажды утром дорисовать портрет Пятого, над которым маялась всю ночь, я едва не заорала, когда за спиной послышалось непринужденное: «Что делаешь?» С перепугу выдала «Ничего!» и так сильно дёрнула рукой, что улыбкой нарисованный Пятый стал походить на Джокера. Это рисунок можно было смело выставлять в музей «Жесть, от которой не заснуть», так что пришлось со вздохом начинать всё с начала.

Выглянув в окно, я поняла, что пора бы закругляться — солнце начинало медленно подниматься из-за горизонта, что означало, что скоро Пятый начнёт медленно пробуждаться, а раз я хочу, чтобы всё было идеально, то следовало отрывать свой зад и начинать суетиться.