Цейтнот (том II)

— Понял, — подтвердил я, усилием воли переборов нервную дрожь. — А какую роль мне предстоит играть? Я — перебежчик?

— Нет! — резко отмёл это предположение Альберт Павлович. — Уверен, Горский уже составил о тебе своё мнение и полагает тебя меркантильным и амбициозным, но никак не предателем.

— С чего вы это взяли?

— Тебя пытались перевербовать? Нет? Ну вот видишь!

— А не слишком я сейчас рискую, лишь бы только оказать услугу Карпинским?

— Не слишком. Ты амбициозен, а дружба с ними — твоя единственная возможность перенастроиться на айлийский источник. — Альберт Павлович оттянул рукав пальто и взглянул на часы. — Меркантильность твою мы тоже обыграем, не сомневайся.

Со двора через выбитое окно донёсся рык мощных двигателей, я подошёл и выглянул наружу, уже по привычке укрывшись за простенком. В ворота заехали два колёсных танка, броневик и пара грузовиков, в кузовах которых вперемешку разместились люди в военной форме и штатском. Как видно прибыло очередное подкрепление.

Впрочем, в этом своём предположении я усомнился сразу, как только разглядел выбравшихся из броневика господ. На ополченцев они нисколько не походили, скорее уж относились к чиновничьей братии.

Приоткрылась дверь, к нам заглянул Эдуард.

— Всё готово.

— Идём! — позвал меня Альберт Павлович.

Я двинулся на выход и попутно отметил:

— Там, похоже, какая-то делегация прибыла.

Но моего куратора сей факт оставил безучастным, он отмахнулся столь нервно, будто ему самому в логово монархистов отправиться предстояло.

Но нет — это не ему, а мне в «Асторию» идти. И как бы там к стенке не поставили. Стоит ли вообще так рисковать?

Лично я в этом так уж уверен не был. Сомневался и колебался. Гадал, какие-такие нюансы припасены в загашнике у Альберта Павловича.

В уборной меня дожидался таз с тёплой водой, бритва, помазок и бутылёк одеколона. Я повесил пальто на открытую дверь туалетной кабинки, снял пиджак и сорочку. Умылся и принялся намыливать руки, отмывать их от засохшей крови, вычищать грязь из-под ногтей. Попутно глянул на куратора, который остался подпирать дверной косяк.

— Нюансы! — напомнил я ему, кинув в мыльную воду сорочку.

Альберт Павлович выглянул в коридор, после чего негромко произнёс:

— Образцы.

Хорошо, что я в этот момент не брился — точно бы рука дрогнула и порез заработал.

— Вы их в гостинице оставили? — ошалело глянул я на куратора. — В номере? Но зачем?!

Тот отрицательно покачал головой.

— Не в номере, а в камере хранения. Арендовал сейфовую ячейку. Носить их с собой было слишком опрометчиво хотя бы в силу банального отсутствия данных о чувствительности бактерий к сверхсиле. Опять же у меня посещение режимных объектов намечалось, возникли бы совершенно ненужные вопросы.

Я поцокал языком, Альберт Павлович кивнул.

— Ситуация пиковая, согласен. Когда мы начнём выдавливать монархистов из города, они точно не упустят возможности поправить свои денежные дела и потащат всё, что только гвоздями не приколочено. Сейфы в «Астории» своим вниманием точно не обделят. Что случится с образцами в этом случае — предсказать невозможно. В лучшем случае их просто разобьют, но и этот вариант нас категорически не устраивает! — Куратор отлип от дверного косяка и всплеснул руками. — Проклятье! Да я бы и сам пошёл, но при Горском есть несколько сильнейших эмпатов, тебя они прочитать и продавить не смогут, а вот меня — запросто.

Взяв паузу, я вынул сорочку из тазика, сжал её давлением и разгладил, надел ещё чуть влажную и подогрел прямо на себе, заодно подсушил.

— Амбициозность — услуга Горскому. Меркантильность — забрать содержимое сейфовой ячейки. — Я взглянул на куратора. — Оно хоть того стоит? Есть там что-то ценное помимо бутыльков с непонятным содержимым, если об этом разговор зайдёт?

Альберт Павлович кивнул.

— Двадцать пять тысяч рублей, — озвучил он сумму, если и не колоссальную, то уж точно достойную риска. — Приказывать я не могу, могу лишь предлагать. Выбор за тобой.

Я заправил сорочку в брюки, нацепил подтяжки взял пиджак.

— Ладно, ладно… Я в деле!

Ну а что мне оставалось? Поджать хвост и подвести всех, ещё и поставить крест на собственной карьере? Нет, никто ничего не скажет и не упрекнёт, разве что Городец матерно покритикует, но при этом в дальнейшем очень многие двери окажутся не просто закрыты, а даже заколочены. И чёрт бы с ними вроде — я не амбициозен, но с приоритетами-то как быть и с гражданской позицией? Несколько сотен операторов — это сила. Если есть шансы вывести их из игры, надо попытаться. Тут без вариантов.

Опять же — какой прок Горскому от моей смерти? Я ведь не собираюсь его обманывать, просто отдам документы в обмен на доступ к сейфу и гарантии безопасности. Что тут такого? Да и Карпинский заступится. Наверное.

Вот именно в этом-то слове и крылся подвох.

Наверное!

А ну как мы ошиблись в расчётах? Вдруг операторы в «Астории» не уклоняются от участия в мятеже, вдруг их просто придерживают в резерве?

— Не в моих принципах цепляться к мелочам, — скрипучим голосом произнёс Альберт Павлович, — но ты точно не собираешься бриться?