ЦДЛ

С настойчивостью динозавра, так и норовящего вымереть, хотел один чудак получить визу на выезд из СССР. Игра стоит свеч, тем более когда тебя самого задуть могут. Приехал. Вздохнул полной грудью и… пропал. Хиас перерыл весь Рим и окрестности. Нет. Как в море канул и почему-то не всплыл. Большинство все же всплывает. А может, не в море, а в Тибр. Стибрили, может быть? Может, в последний момент схватились за голову, закричав: «И кого же мы потеряли?!», и решили назад возвратить? Кто-то посоветовал поискать по родильным домам – он говорил бабьим голосом и систематически мыл посуду, да и торговал здесь дамскими кофточками, связанными еще дома, может, решил родить?.. Другой всю жизнь шел к цели, как велосипедист к «Волге». Наконец, достиг. Получил выездную визу. Приземлился и увидел, что здесь владельцы куда лучших «волг» садятся на велосипеды. Но это Европа, а Америка? «Ты знаешь, боюсь – и там не понравится!»… И поехал он в страну, где без автомобиля даже в магазин не пускают и туша барана глупого стоит по-нашему – рубль. И вот тут-то он заскучал по-настоящему. «Слезы брызжут из глаз – как тоскую по родному бараку и по пайке – „вынь да положь!“. В лагере хоть работа была! – жалуется он, – а здесь нужна инициатива, а где ее взять?»… А зачем же ты такой безынициативный ехал? – спрашиваю. «Собаку отвяжи, и то убежит, – отвечает, – а человек, в этом смысле, куда привязаннее собаки. И место, где его обесчеловечивали и мордовали, притягивает его как никого другого…» Во все сезоны он ходит в комбинезоне времен прошедшей войны, купленном по случаю и по дешевке на римском развале. Комбинезон этот невероятно вместителен, явно рассчитан на сытое армейское питание. А посему он ест за троих штатских, и все равно еще остается достаточно места: руки, ноги, плечи, зад – все это пребывает пресвободно. Вот лишний вес головы как бы ни к чему. Не вяжется голова с этой экипировкой.

– Может, есть смысл тебе еще каску одеть, – посоветовал я ему, вылитому десантнику с полей антикоммунизма, принадлежность к которому здесь считается плохим тоном, – без каски в этом костюме ты выглядишь просто нелепо…

– А ведь это мысль! – воскликнул он из своего камуфляжа.

– Вот и спрячь ее в железо и храни, как рыбку в аквариуме, – сказал я ему, – в мирное время каска вполне за сейф сойдет. Я бы сам купил, да вот от головных уборов у меня мозги потеют…

Вот так сидел, сидел человек, а потом встал и поехал. Приехал. Осмотрелся. И пополз назад, несчастная жертва сионистской пропаганды, те же советчики, только с другой стороны. И возгордились холуи, его холуйству учившие. Раз просится назад, значит, хочет к коммунизму вперед. А раз хочет к коммунизму вперед, значит, наш нищий рай – самый лучший. «Потанцуй перед воротами!..» Танцует в комбинезоне и в перерывах на Американо толчется. Чем уж он там промышляет? Наверно, многобеременными матрешками русскими, а может, и экзотическими балалайками, которые в России днем с огнем не найдешь, но зато здесь их навалом и еще в окнах Аэрофлота. Но это фольклор. Мелочь… Главное – это кораллы. Тирасполь, Киев, Бердичев, Винница и конечно же Одесса-мама… Я и не представлял, что они стоят на атоллах коралловых. Тогда горсть Земли родной, естественно, их щепоть. Вот ее-то и везут сюда ведрами, предусмотрительно прихватив еще и складные столики для бойкой торговли. Каждое воскресенье на древних камнях бывших портовых ворот (ветхие, здорово же их расперли!) идет распродажа этого розового тельца, когда-то попавшего из Италии на Украину. Сколько же кораллов перекочевало однажды, если Радяньска Витчизна все шлет их и шлет. Коралловый остров уже перерастает спрос на себя. И тогда ушлые торговцы снимают зерна с ниток и шлют их назад в былые свои Палестины. А там не менее ушлые их сородичи продают их отъезжающим сюда и еще не знающим, что спрос на кораллы упал. И так до скончания этой мутной волны. Своих-то и так надувать! Ближний Восток – родина любви к ближнему. Вспомни свой первый атолл, сукин ты сын, прохиндей и позорник, и как же тебе не стыдно! Вот кого надо было бить тогда двухвостой плетью в Гефсиманском саду, когда точно так же Клара у Карла украла кораллы – занижал, негодяй, на них цену, сбывая оптом с нечистых рук. Дальше – больше: кто-то ограбил Клару и кто-то кого-то повесить хотел, да вот почему-то спасли набежавшие карабинеры, правда, компаньоны успели устроить друг в друга тир и сунуть недострелянного головой в муравейник. Течет себе древний Тибр. Эта вода уже все повидала.

Есть в Риме арка Тита, сына Веспасиана из династии Флавиев. Поставлена в честь победы над Иудеей, кажется, так и написано на ней уже современными буквами. Это под ней побежденные головы свои пригибали, а победители, напротив, их гордо несли. «Евреи, – кричит какой-то ребе на площади, – вот где однажды мы проходили с позором и где-то рядом тут было первое и самое древнее наше гетто, а потому мы ныне плевать хотели на эту арку…»

И плюют. И обходят брезгливо. И когда шел в Романский форум, не огибая ее, – за руку схватили – нельзя!