– Легавые, – ответил я. – Они совсем свихнулись. Лич – мертв! Они хотят убить нас. Нам срочно надо бежать к машине.
Он проворно вскочил на ноги.
– Легавые? – воскликнул он. – Копы? И они хотят нас убить?
Он весь напрягся, его глаза выпучились от страха. Он поднял кулаки и заорал в сторону, из которой доносились выстрелы:
– Вы суки! Вы паразиты! Вы за это умрете. Вы тупое белое отребье! Они совсем рехнулись? – пробормотал он.
Он вырвался у меня из рук и с остервенением потянулся к своей левой подмышке, потом вниз – к поясу, завел руку за спину, как стрелок, пытающийся нащупать кожаную кобуру… Но кобуры нигде не было. У него не было даже кармана, куда можно было бы положить пистолет.
– Будь все проклято! – прорычал он. – Где мое гребаное оружие? Господи! Я его оставил в машине! – Он упал и покатился по земле, затем побежал в темноту, огибая угол полыхающего «Эйрстрима». – Уходим! – прошипел он. – Я этих недоносков замочу. Я им головы сорву.
«Все правильно», – думал я, пока мы судорожно отползали по грязи под шум стрельбы и криков до смерти напуганных соседей, доносящихся из темноты. Красный кабриолет стоял под деревьями напротив трейлера, совсем рядом с полицейской машиной с мигалками, включенными на полную катушку, и неистово орущей полицейской рацией.
Копы все не показывались. Они, очевидно, ворвались в трейлер с дымящимися дулами пистолетов, надеясь застрелить Лича, пока тот не ушел. Я запрыгнул в машину и включил зажигание. Судья сел на переднее сиденье и потянулся за заряженным «магнумом» 454-го калибра… Я с ужасом наблюдал за тем, как он вырвал его из кобуры, побежал к полицейской машине и выстрелил дважды в решетку над двигателем.
– Вот тебе, сука! – кричал он. – На тебе, вот так вам, получайте, мерзавцы! Жрите дерьмо и дохните!
Он отпрыгнул назад, когда радиатор взорвался и наружу вылетел пар вперемешку с кипящей охладительной жидкостью. Он выстрелил еще три раза в лобовое стекло и в квакающую рацию, которая тоже взлетела на воздух.
– Ах, хорошо! – проговорил он, опускаясь на переднее сиденье. – Вот теперь они в ловушке.
Я дал задний ход и потерял контроль над машиной – автомобиль застрял в грязи, ударившись на полном ходу обо что-то твердое и накренившись в сторону. Наконец мне удалось выбраться из грязи, и я вывел авто вверх по уклону по направлению к шоссе… Судья отчаянно пытался перезарядить свой 454-й калибр и кричал на меня, чтобы я замедлил скорость, чтобы он мог прикончить всех этих подонков. В его глазах блестела дикость, а в голосе слышались нотки безумия.
Я резко повернул машину влево в сторону Элко так, что Судья завалился на бок, но он быстро восстановил равновесие и как-то умудрился выстрелить еще пять раз куда-то в сторону оставшегося за нами горящего трейлера.
– Отлично сработано, Судья, – сказал я. – Теперь они нас никогда не поймают.
Он улыбнулся и сделал глубокий глоток из кувшина с виски, который он каким-то образом сумел прихватить с собой в процессе нашего бегства… Он передал мне его, и я тоже сделал глубокий глоток, выжимая до отказа педаль газа и используя всю мощь нашего 8-цилиндрового двигателя. Мы ускорились с 65 до 140 км/ч за четыре секунды и всю мерзость оставили позади нас за дождевой завесой.
Я посмотрел на Судью, как он заряжает в «магнум» пять очередных огромных пуль. Он был спокоен и сконцентрирован и не выказывал ни малейших признаков токсической комы, в которой он находился всего несколько минут назад… Я был впечатлен. Судья оказался настоящим Воином. Я пошлепал его по спине и ухмыльнулся:
– Спокойно, Судья, мы уже почти дома.
Конечно, я понимал, что это далеко не так. До дома оставалось еще 1500 км, а мы оказались в безвыходной ситуации. Нет никакой надежды вырваться из сетей, которые раскинут полицейские, когда это жалкое дурачье обнаружит Лича с оторванной макушкой в луже горящей крови. Благодаря прозорливому инстинкту Судьи полицейская машина выведена из боя, но я понимал, что полицейским не потребуется много времени, чтобы оповестить все посты. Через короткое время на каждом выезде с шоссе между Рино и Солт-Лейк-Сити будут расставлены злобные блок-посты…
Ну и ничего страшного, думал я. Есть масса обходных дорог, а у нас очень