Царство Прелюбодеев

– То-то, что характер. Слушай, Володя, а что ежели, лет этак через сто я похлопочу перед «Советом», чтобы в следующей жизни ты родился не русским, а французом? Будут «ля муры», «ту журы», дуэли и прочие прелести. Французы – очень темпераментные малые и до любовных утех охочи.

– Право, я не знаю… Может, оно и неплохо…

– Не знаешь?! – грозно отозвался Виктор. – Нет, Володя, ты и в следующей жизни будешь – русским. Прикипел я душой к вашим «посконным рылам» и «сермяжным мордам». Ох, как прикипел! С вами интересно! Русские – моя страсть! Только русские могут с обреченной оголтелостью работать сутки напролет без сна и пищи в каменоломнях, на солевых рудниках, на верфях, на пашнях, на лесных вырубках – зарабатывая гроши. А потом пойти в кабак и за один вечер пропить эти «гроши», проливая горькие слезы о «пропащей русской душе»… А могут большую часть добытого в поту, отдать юродивому кликуше или сифилисной девке без носа. Вот где страсти, вот где стихия! Володя, ах, кабы ты знал, какие трагедии разыгрываются на русских просторах… Шекспир бы плакал, ежели бы видел те спектакли! Куда его Макбетам и королям Лирам? Здесь свой разгул, своя драма! А дикость, Вова, дикость-то какая! Азиатчина! Какие тут французы со шпажонками? Шпажонки-то их от накала страстей не только бы оплавились, но и в пыль рассыпались. А русский бой кулачный? – глаза демона разгорелись лихорадочным огнем. – Кулачный бой – это же песня! Это у вас, дворян – политесы, балы, светские рауты. А у «сермяжных морд» – свои забавы. Как сойдутся стенка на стенку, село на село – так аж брызги крови вокруг летят и шипят в холодном снегу. Смертные внизу – бьются, а мы повыше – демоны против ангелов. Тоже бьемся, руки тренируем – перья и шерсть летят в разные стороны. Вот так, дружок. Быть тебе и в следующей жизни – русским.

– Буду! Я люблю свое Отечество и культуру русскую люблю! – гордо ответствовал Владимир.

– Да и, кстати, насчет любви… К бабам вашим русским уж больно я неравнодушен. Какие образы, какая стать, какая синь во взгляде гордом! Куда там какой-нибудь Жоржетте за милым по холодному снегу босой бежать? Да ни за что не побежит! А ваши – даже на каторгу вослед плетутся, горшими слезами уливаются, забыв о дворянской чести и достоинстве. Вашим бабам – денег-то и злата не надоть – одной любовью сыты и бывают. Только у русских есть эта дурацкая поговорка: «с милым и в шалаше – рай». Что, может быть глупее? Глупы они, добры не в меру, но красивы, а фигуры какие! Я прямо-таки адоратер[67] по части русских баб. Вспомнить, хотя бы, Глашку твою. Редкостная красавица! А любила-то тебя как! На могилке плакала…

Владимир глубоко вздохнул.

– Дурак, ты Володя… Такую девушку отверг. А какая бы из нее жена получилась. Ууууу. Одна мечта! Детишки – красивые. А ты заладил: скучно с ней, да скучно… Тебя тянуло к оргиям, разврату и опию. Вот и случилось то, что случилось. За что боролся – на то и напоролся.

Пару минут демон молчал, покусывая травинку белыми, ровными зубами.

– А знаешь, Володя, она до сих пор, с кем в постели бывает – лишь тебя рядом и мнит. Глаза закрывает и грезит… Имя твое повторяет, бедняжка.

– Как так в постели? Она что после меня многим отдавалась? – спросил Владимир. В голосе почувствовалось раздражение и ревность.

– Нет, ты определенно – смешной! Она поплакала порядком. Ну, а после-то что? В монастырь из-за любви к тебе, покойничку, идти? Тебя, Володя, НЕТ, а жизнь-то продолжается. Спит твоя Глашка с любовниками, как миленькая! И не просто спит – от страсти кричит, губы алые разевает. То попку, то передок сладкий подставляет… Да и полно, разве не этого ты желал, когда спроваживал ее подальше от благоверного супруга, прямиком в ласковые руки своей белокурой подружки Мари? Мари – очень заботливая «французская матушка». Именно так называют ее в собственном борделе. Уж она-то и сама ее обласкает и с другими поделится.

– Черт! – Владимир ударился лбом о ветку раскидистого дуба, а после от души выругался матом.

– А вот это – по-нашему! Это – мой язык.

– Глаша в борделе? – стараясь выглядеть спокойным, спросил Владимир. Только он один знал, чего ему стоило это спокойствие.

– А не скажу! – глаза демона лучились от иронии. – Стало жалко сиротку? – он пытливо рассматривал реакцию своего подопечного. – Насчет Глашки раньше времени не тревожься… Дай срок – еще так нагрешить успеет – мы ее к себе и заберем. Аккурат тебе в любовницы. А не нагрешит – поможем… Это – вопрос очень скорого будущего.

– Скорее бы…

– Вот, что в тебе люблю, так это – твою прыть, – ответил Виктор и рассмеялся.

Глава 5