Царство Прелюбодеев

Первым с известкового холма, покрытого сине-зеленой травой, скатился учитель словесности. Его русая голова (шляпу он где-то потерял) мелькнула над шатким мостом. В этот самый момент купец третьей гильдии засунул пятерню в широкий, зубастый рот и надул щеки: раздался оглушительный свист. У Владимира, стоявшего рядом, заложило правое ухо.

– Ты что, Макар, рехнулся? – только и успел спросить Владимир, глядя удивленными глазами на купца.

– Ничё я не рехнулся… Просто пужануть хотел «профессора». Глядите, ваше благородие, ха-ха, он еще сильнее припустил. Поскользнулся, чуть с моста не сиганул! Жалкий учителишка!

– Ну, зачем ты так?

– А пущай знает мужиков. Вы это… давайте, ежели не против, вместе держаться. Хоть вы и грешили с каким-то там кастратом, так по моему разумению, это – не в счет, так, как кастрат – он что баба… И потом один раз… Ну, словом, вы меня поняли. Вы же, в основном, по бабам ходили. Вот и я по ним, родимым. А этот придурок не только девиц портил, но и к мужикам ручонки тянул. А может, и гимназистов или кадетов втихаря прихватывал. Кто знает? Так они нам и сказали всю правду! Держи карман пошире.

Владимир не стал переубеждать Булкина по поводу кастратов и читать лекций об особенностях проведения этой изуверской операции… Он понял, что на сегодня это противоречит его интересам. И благосклонно позволил Булкину важно шествовать рядом. Выбирать друзей здесь не приходилось.

А между тем учитель словесности, сломя голову, несся через перекидной мост. Две минуты и жуткий мост, а также бурный водопад остались далеко позади. Его долговязая фигура скрылась за треугольными гранями базальтовых гор.

Следом за ним семенила Екатерина Дмитриевна.

– Ваше благородие, места здесь гиблые, а потому, в одиночку пробавляться тяжко. Опять же и политесы особые разводить я тоже не вижу резона. Вы отлично понимаете, что в прежней жизни ни одна дорожка бы не свела меня, рязанского купца, с вашеством. – Булкин немного помолчал, смущенно почесывая русый затылок. – Вы того, позволите, я буду звать вас по имени и перейду на «ты»? – серые, чуть навыкате глаза Булкина с чистой совестью смотрели на Махнева.

– Валяй! – неожиданно для самого себя, безалаберно обронил Владимир. – Мы не в божьем мире. И хоть мы и не пили на брудершафт, я все равно тебе это позволяю.

Булкин даже подпрыгнул от удовольствия и сдвинул серую шляпу на кудрявый затылок.

– Владимир Иванович, какие наши годы! Вот кончится учеба, тогда и выпьем. Выпьем и закусим. И к девкам пойдем. Я пока был здесь с неделю, успел уже кое-что разузнать о местных порядках. Короче, здесь тяжело лишь во время учебы – все так говорят. А дальше – жизнь вольная и разнообразная. Ты заметил? – О харчах думать не надо. Многие долгожители, я тебе скажу, очень недурно питаются. Баб здесь – полк. Какие только душе угодны: от мулаток, до рыжих. Твое благородие, у тебя когда-нибудь было с мулаткой? – почти без остановки тараторил Булкин. – Не дрефь, еще заживем! Рождаться заново не потянет… Я вот, что, Владимир Иванович, хотел предложить, – заговорчески, в самое ухо, обдавая горячим дыханием, прошептал Булкин. – А что, ежели нам с тобой изловить мещаночку и дать ей жару где-нибудь под кустом? А? Как ты на это смотришь?

Владимир пристально посмотрел на торопливо идущую по мосту Худову. Острые плечи женщины подрагивали в лунном свете. Худова ежилась и, похоже, продолжала немного всхлипывать.

– Я-то не против, оказать внимание нашей даме… Вот только, как на это посмотрит Виктор? А вдруг обучающихся нельзя трогать? – засомневался Владимир.

– А что? Нам разве кто-то запрещал? Она же – проститутка. Не все ли ей равно? Одним больше, другим меньше.

Худова будто почувствовала, что эти два «кавалера» говорят именно о ней, смотрят в спину и что-то замышляют. Екатерина Дмитриевна ускорила шаги и пару раз поскользнулась на узких дощечках, мокрого от брызг, моста. Она ойкнула, резко обернулась и, увидев решительные взгляды двух наглых сластолюбцев, пошла еще быстрее.

Как ни странно, в компании залихватского купчишки Владимир и не заметил, как преодолел этот страшный мост. О своем страхе перед высотой он вспомнил лишь тогда, когда до конца моста оставалось не более трех шагов. Оба ловеласа с вызовом поглядывали на узкую спину темноволосой тамбовской мещанки и торопились, чтобы ее догнать. Владимир даже не давал себе отчета, зачем ему это нужно. Охваченный бравадой и чуть возрастающей, тлеющей пока похотью, увлеченный желанием Булкина (который забыл на время о том, что предпочитает лишь «пышные формы»), с горящими глазами он ускорял шаги.

Худова еще раз обернулась, тонкие пальцы подхватили тяжелый подол шелкового платья – обнажился край белоснежной юбки и узкие, черные ботиночки на каблуках. Несколько тяжелых прядей выпали из-под черепахового гребня. Екатерина Дмитриевна бросилась бежать.

Но молодые жеребцы оказались намного быстрее – первым подскочил быстроногий Макар. Огромная ручища дотянулась до шелковой юбки – послышался треск.