Царство Греха

– Больше не появляйся здесь. Я вернусь домой, когда буду готов. – Он вынул клинок и вытер его о штаны. – Увидимся в Аду, братец.

Не знаю, что смутило меня больше: холодное равнодушие, с которым Гнев взирал на то, как умирает его брат, или само внезапное жестокое нападение.

Я знала, что он опасен, но видеть это собственными глазами…

Похоть закашлялся, скользнул взглядом по смертельной ране на груди и вдруг исчез. Просто растаял в воздухе, будто бы никогда не существовал.

Я упала на песок, не сводя глаз с места, которое только что занимал принц-демон. По лицу покатились слезы. Меня снова вырвало. Гнев опустился на колени рядом со мной. Я не могла заставить себя посмотреть ему в глаза.

– Он умер?

– Нет. Кинжал королевского дома лишь разрывает связи с этим миром. Он вернулся домой и какое-то время не сможет пользоваться своей силой.

Хоть что-то хорошее на фоне общей катастрофы.

Гнев передал мне платок, чтобы вытереть лицо. Не знаю, где он его взял, да и не важно.

– Похоть вытаскивает приятные эмоции и усиливает их. Теперь ты можешь ощутить пустоту. Это как с колодцем, который был полон, но внезапно пересох. После всеобъемлющего счастья контраст ощущается особенно остро. Это тоже своего рода Ад. Дарить кому-то нестерпимое удовольствие только для того, чтобы тут же отнять его, не дав насладиться им как следует. Смертных это часто сводит с ума. Но ты довольно скоро придешь в себя.

– Он бы не… – я сжала руки в кулаки, – не заставил меня…

Гнев покачал головой.

– Нет.

– Но я же чувствовала… какие-то невидимые руки.

А еще я не забыла, как пыталась сорвать с себя одежду прямо перед Гневом. И как сильно мне хотелось его прикосновений.

– Всего лишь демонстрация твоего желания. Это часть тебя, а не влияние извне.

Малоутешительно. Похоть не коснулся меня физически, но манипулирование эмоциями ничем не лучше, он извратил прекрасное, превратив его в кошмар. Гнев был прав. Я чувствовала себя опустошенной и разбитой. Словно парила над землей, но ветер неожиданно стих, и я упала в ледяные морские глубины. Меня поглотила бесконечная пустота.

Хотелось свернуться клубочком на земле и уснуть навечно. Проклятие осталось где-то далеко позади вместе с настойчивым ощущением, что я узнала нечто важное. Больше меня не волновало ни убийство сестры, ни месть. Все утратило значение.

Похоже, я произнесла это вслух.

Гнев протянул руку и легонько погладил испачканными кровью костяшками пальцев мою шею. То самое место, куда, как я помню, он поцеловал меня в ночь, когда спас после укуса Випириды. Я вздрогнула, и он отдернул ладонь.

– Соберись с силами, скоро все пройдет.

Тридцать пять

«Скоро» превратилось в неделю. Я едва замечала, как проходят дни. Не вставала с постели, пряталась от солнечного света и отказывалась принимать ванну. У меня не было ни энергии, ни желания. Я не ходила ни домой, ни в ресторан, не искала амулет и не думала о вратах Ада, засыпала с трудом, а когда получалось, продолжала слышать странный голос, но проснувшись, не могла вспомнить то важное, что он мне говорил.

Это меня не заботило. Ничего больше не имело значения.

Мир вокруг сжался до размеров пещеры. Иногда я задыхалась, часами не в состоянии вдохнуть полной грудью. Каждое мгновение жизни причиняло боль. Вся радость ушла. Все, что когда-то было важно, теперь забыто и похоронено глубоко внутри, там, куда я больше не могла попасть. Образ сестры превратился в туманное воспоминание. Месть тоже своего рода страсть, а у меня ее больше не осталось.

Если Гнев и был зол или раздражен моей неспособностью стряхнуть с себя остатки чар его брата, он этого не показывал или, по крайней мере, не так, как я ожидала.

Конечно, он не был самой терпеливой и услужливой сиделкой, но всегда оставался поблизости, ошиваясь неподалеку от временно занятой мной комнаты в разрушенном дворце. Иногда, когда я блуждала в тумане между сном и реальностью, он усаживался в кресло рядом с моей кроватью. Его волосы и одежда были в беспорядке. Как-то раз мне показалось, что принц взял меня за руку, но, когда я очнулась, его не было. Гнев приносил еду трижды в день, и когда я отказывалась от нее, он усаживался рядом и не двигался с места, пока я не сдавалась. На споры требовалось слишком много энергии. Проще было поесть.

Иногда я разглядывала аккуратные линии его татуировок. Вблизи металлическая змейка, которая начиналась у запястья и охватывала руку до самого плеча, оказалась настоящим шедевром, каждая чешуйка сверкала. К золоту примешивались частички серебра и угля. Свет и тень. Я рассматривала ее, когда он принес мне очередной обед, и размышляла, будут ли наши одинаковые татуировки со временем обрастать замысловатыми деталями. Впрочем, теперь это не важно.

Он принес много еды.

Кисти красного винограда. Твердый сыр. Теплое молоко с медом и специями. Колбаски и разные другие яства, которые не вызывали моего интереса. Он был могучим охотником, приносящим домой добычу. Иногда я задавалась вопросом, когда он сдастся и оставит меня в покое.

– Когда сможешь заботиться о себе сама.