Царское дело

Как это возможно? И возможно ли вообще? Но если он не сделает этого, уже завтра утром она скажет, кто убил Марту и ударил ее колуном, тоже пытаясь убить. А потом придут полицейские и отведут его в следственную тюрьму, где он будет дожидаться суда вместе с самыми отпетыми громилами и убийцами.

Что будет дальше – лучше и не загадывать…

А с другой стороны, ведь это часто так бывает: больному перед самой смертью вдруг становится хорошо и спокойно, ничего не болит, у него великолепное самочувствие и настроение, он бодр, весел, и кажется, дела его идут на поправку. Смерть как бы дарит приговоренному несколько часов покоя и предоставляет возможность напоследок беспрепятственно и полно насладиться оставшимися мгновениями жизни, после чего забирает ее уже безо всякого сожаления. Как приговоренному к повешению дают выпить напоследок стопку водки или покурить, после чего накидывают ему на шею петлю и выбивают из-под его ног скамью. Вот и с Ядвигой вполне может случиться нечто подобное, верно?

Все.

Решение принято.

И надо идти до конца…

Глава 17 Надо идти до конца, или Конец пути

«Надо идти до конца»… Эта мысль преследовала Александра, когда он, пожелав отцу спокойной ночи, улегся в постель, не раздеваясь, в своей комнате, чтобы выждать должное время. В клинику надлежало отправиться ближе к рассвету, в то самое время, когда дежурные сестры и нянечки, утомленные бессоницей, спят за своими столами, уронив голову на скрещенные руки.

Александр уже придумал способ, каким образом следует избавиться от опасного свидетеля. Свидетеля… Так он называл даже в мыслях родную сестру, запретив себе называть ее по имени.

Как пройдет в больничный корпус, он не знал, но это были всего лишь детали, которые можно решить по ходу. Захочет – пройдет! Ведь на карту поставлено сейчас все: свадьба с Клавдией, его благосостояние, будущее, свобода, жизнь… Значит, надо пройти, и никак иначе. И он просто обязан пройти!..

«Надо идти до конца…» Так думал Александр, когда, крадучись, вышел из квартиры и прошел к черному ходу. Откинув крюк и придерживая дверь, чтобы она не скрипнула, открыл ее и так же аккуратно и мягко прикрыл за собой.

Было темно. Из четырех фонарей, что должны были освещать обширный двор, горело только два, и это было ему на руку.

Скользнув неслышной тенью с крыльца, Александр вошел в Божениновский переулок и пошел в сторону Зубовской улицы, которая вливалась в улицу Царицынскую, где и размещалась Детская клиническая больница. Когда он подходил к перекрестку с Зубовской улицей, откуда-то из-под арки, невидимой в темноте, вышли двое парней. Цигарки в их зубах светились маленькими яркими красными точками.

– Куда топаешь, щегол? – небрежно спросил тот, что повыше. Он затянулся, выплюнул папиросу и вплотную подошел к Александру: – Не слышу ответа, фраерок…

– Домой, – не нашелся больше ничего ответить Кара.

– Барышню свою провожал? – осклабился высокий. – Чё, обжимались, лизались, а может, тово-самово, удовольствие получили? А коли так, стало быть, надо, чтоб и нам перепало малость от ваших радостей. А то мы уж и задубарили здесь, тебя дожидаючи…

– Меня? – переспросил Александр.

– Ну, не тебя, так такого, как ты… – гоготнул высокий. – Так что, фраерок, давай сымай свой клифт, шкарики и коцы… За удовольствие платить надо. А не то, – приблизился он вплотную к Александру, поднес к его лицу кулак, и из него со щелчком выскочило тускло блеснувшее лезвие, – чуешь, чем пахнет?

– Ну, не ты же мне это удовольствие предоставил, уважаемый, – вдруг зло произнес Александр Кара, понявший, что от него требуется, и посмотрел в глаза высокому: – Почему ж я тебе должен за него платить?

Сказанное и для самого Александра было неожиданным. Конечно, он испугался двух громил с ножом, собиравшихся отобрать у него пиджак, брюки и ботинки. Но причина испуга была все же иной – они оказались препятствием на пути к его намеченной цели. Да и как идти до клиники раздетым и в одних носках? Разве что до первого попавшегося городового будочника только и дотопаешь…

– Мотри, Сизый, он еще и разговаривает, – обернулся высокий к своему напарнику, немного ниже ростом. – А в зубы не хошь для разгону?

– Не хочу, – ответил Александр.

– Слышь, не хочут оне в зубы, – снова обернулся на низенького высокий. – Ну, а коли так, – резко повернулся он к Александру, явно стараясь нагнать на «щегла» жути, – сымай барахлину и не жмись… Дай добрым людям тоже пощеголять.

Александр снял с себя сюртук и передал его высокому. Тот, как заправский барахольщик, пощупал материал сюртука, цокнул языком и перекинул его на руку:

– Добрый клифт. Теперя шкары…

Александр присел на корточки и принялся расшнуровывать ботинок. «Идти до конца, надо идти до конца», – стучало у него в мозгу…

– Ну, чё телишься? – поторопил его высокий. – До утра, что ли, коцы свои будешь развязывать?

– Узел, – не поднимая головы, произнес Александр, лихорадочно соображая, что бы такого предпринять, чтобы отделаться от громил с наименьшими потерями. – Прошу прощения.