Царский духовник

— Эх, когда бы царь, как прежде, был с нами, уговорить его возможно было, — с сожалением заметил Сильвестр, — а все же попытаюсь!

Сильвестр направился к царю.

— И ты тоже, как и Алеша, советуешь мне не воевать Ливонию? — насмешливо сказал Иоанн. — Ан нет, на этот раз хочу своим умишком думать, хоть скуден он, а все же свой!

Царский духовник заметил, что влияние его на царя почти совсем исчезло и ему не удастся уговорить Иоанна отказаться от войны с Ливонией.

— Дозволь мне, государь, сказать тебе слово…

— Какое? Говори, я не прещу, но только упреждаю: о Ливонии оставь, моего решенья я не изменю.

— Из Крыма к нам идут плохие вести, кичится хан, нам должно скоро ждать его набегов.

— Вот вздумал чем ты нас пугать, отче Сильвестр, — презрительно возразил Иоанн, — не страшна нам хана похвальба, мы отразить его, как прежде, сумеем.

— Ты не подумал, государь. Коли полки свои пошлешь ты Ливонию воевать, ослабишь ты себя, а хану будет известна наша слабость.

— Молчи, отец, — грозно сдвинув брови, крикнул Иоанн, — ужель не вижу я, куда свою мысль ты правишь! Не отстоять тебе Ливонии, так решено, иду ее я воевать!

Сильвестр ничего не ответил царю, печально наклонил голову и вышел из опочивальни.

XXXIX

Начался утомительный Ливонский поход. Побережье Балтийское представлялось Иоанну важнее завоевания юга.

— Прежние дела должно все отложить, — сказал Адашев польскому послу Василию Тишкевичу, — и между государями нашими уладим дело доброе на избаву христиан, пусть будет вечный мир меж нами.

— Пусть царь вернет нам Смоленск, тогда мы вечный мир подпишем, — ответил Тишкевич.

— Никогда государь не отдаст Литве своей вотчины Смоленска, — возразил Адашев.

— Так будем мириться на шесть годов, — предложил Тишкевич, — и пусть ваш государь оставит воевать Ливонию.

Адашев пожал плечами.

— Не уговорить на это дело царя, он тверд в своем решении, а все же спрошу.

Рассердился Иоанн, когда Адашев передал ему предложение польского короля.

— Ливонцы из века дань нам слали, а тут возомнили себя свободными, поразорили церкви Божий, надругались над образами и нам в наших данях не исправились, за такие дела и примут от нас наказание, — сурово ответил Иоанн Адашеву. — Скажи послу, чтоб не совался он не в свое дело! Коли сумеют ливонцы перед Богом исправиться и своим челобитьем умолить наш гнев, тогда мы их пожалуем.

Спокойно выслушал посол ответ Иоанна.

— Ну, если так говорит ваш царь, то пусть ни мира, ни союза с Литвою он не ждет!

После отъезда посла в Москву пришла весть, что король Сигизмунд-Август заключил в Вильне договор: король обязался защищать Орденские владения от Москвы, за это архиепископ и магистр Ливонского ордена отдали ему под залог девять волостей, с условием, что если они захотят их после выкупить, то должны заплатить семьсот тысяч польских гульденов. Сигизмунд-Август обязался прежде всего отправить посла в Москву с требованием, чтобы царь не вступал в Ливонию, потому что она отдалась под покровительство королевское.

Посол его вновь прибыл в Москву с требованием, чтобы Иоанн отозвал свои войска из Ливонии.

Иоанн с достоинством ответил через посла королю польскому:

— Тебе хорошо известно, что Ливонская земля от предков наших по сие время не принадлежала никакому другому государству, кроме нашего, платила нам дань, а от римского государства избирала себе духовных мужей и магистров для своего закона по утвержденным грамотам наших прародителей. А если магистр и вся Ливонская земля, вопреки крестному целованию и утвержденным грамотам, к тебе приезжали и церкви наши русские разорили, то за эти их неправды огонь, меч и расхищение на них не перестанут, пока они не обратятся и не исправятся.

Дело грозило окончиться новою войною, но упрямство Иоанна побороть было невозможно.

Задумался Адашев: исхода никакого не было, а воевать одновременно с Ливониею и с Литвою было тяжело.

— Мне чуется, что и хан крымский прознал про нашу беду, пожалуй, и Казань от нас не оттягал бы, — сказал Адашев Сильвестру, — что посоветуешь ты, отче, как тут быть?

Прежнего Сильвестра теперь не было: исчезла уверенность, с которою он говорил с государем, да и не доверял ему теперь Иоанн.

Царский духовник сильно упал духом, нравственно одряхлел: он видел, что завистники его и Адашева преуспевали у Иоанна, нашептывали ему недоброе про них обоих…

— Для блага Руси попытаюсь я еще раз, Алеша, вразумить царя, — задумчиво сказал священник. — Коли пошлет Господь, так внемлет он нашему совету…

— А если нет?

Сильвестр глубоко вздохнул.

— Тогда да будет воля Божия, пути Его неисповедимы!

XL

Сурово встретил Иоанн вошедшего к нему Сильвестра: он, видимо, предчувствовал, зачем явился последний.

— По какому делу пожаловал ты ко мне, отче? — с легкой усмешкой спросил царь священника.

Сильвестр выдержал настойчивый взгляд своего духовного сына молча.

— Что ж ты молчишь? Сказывай, зачем пришел? — нетерпеливо повторил Иоанн.

— Просителем за сирую вдовицу, — тихо ответил Сильвестр, — правды и милости искать.

Складки на лбу царя разгладились.