Макария обернулась. К ней шли две женщины: лица их, скрытые полупрозрачной вуалью были белыми как полотно, без признаков глаз, носа и рта. Одна шла уверенно и твёрдо, другая, словно играючи, наступала только на чёрные квадраты и посмеивалась. Богиня неизбежности Ананке и богиня случайностей Тюхе — две сестры, стражи судеб и одни из самых опасных божеств сонма. Макария поклонилась.
— Дитя любви, — насмешливо вещала Тюхе, обходя Макарию по кругу и подкидывая кончики её длинных волос.
— Ты пришла, — сказала Ананка. — К счастью, Пифия воззвала к Аполлону, и он оставил нам Сердце Геликона... Ты должна кое-что для нас сделать.
— И всё получится, разумеется, если не вмешаюсь я, — хихикнула Тюхе.
— Если хочешь жить, — сурово оборвала её Ананка, — ты ничего не сделаешь. Нити судеб обрываются целыми пучками! Случайностям не место в плане спасения мира.
— Нити судеб? — Тюхе сразу погрустнела и отошла от Макарии. — Так бы и сказала, что тут замешены три сестрички. Я не шелохнусь.
— Вот и ладно, — Ананка сделала несколько шагов в сторону и из длинного широкого рукава своих светлых одежд извлекла рубиновое сердце. Большое, размером не меньше футбольного мяча, переливающееся кроваво-алыми разводами, оно лежало в её ладонях.
— Знаешь, что такое «Сердце Геликона»? — Ананке смотрела на сестру, но обращалась к Макарии, и та сразу ответила ей.
— Знаю. Древний артефакт. Один из трёх ныне существующих. По преданию, мать Гея спрятала на Земле частички своего сердца. Одна из них принесла в мир красоту, фантазию, воображение, творчество... точнее, их начальные ступени, можно сказать, заготовки. Именно эта часть стала Сердцем Геликона, питающим и саму гору Геликон, и равнину, и Парнас. Вторая — Кристалл Душ. Уникальный сгусток энергии в хрупком горном хрустале, помогающий богам восстановить утраченные силы, даже если их сущность стёрли в мелкие частицы.
Ананке кивнула.
— Верно. Вторую часть ты принесла с собой, ныне она в тебе.
— Есть ещё третья... — Макария увлеклась и стала рассуждать, — но я не уверена. Слышала, что третий артефакт наделял непревзойдённой властью любого, кто будет держать его при себе. Существовал ли он?
— Существовал. Хотя это и не очень важно для тебя, ты должна знать, что третью часть сердца Гея лично отдала Гефесту с требованием выковать знаменитые копьё-молнию, трезубец и скипетр... Власть, поделенная между тремя братьями, и есть третий артефакт.
Макария приоткрыла рот от удивления. Разговор зашёл не туда, но ей вдруг стало настолько любопытно, что она совсем забыла о первоначальной цели. Ананка вернула её с небес на землю.
— Спросишь у Аида, если всё получится. Он знает. Вернёмся к Сердцу. Ты так и не сказала мне, что делает Сердце Геликона. Как оно действует?
— Как одна из моих способностей. Сердце Геликона, в отличие от Дельфийской Пифии, Аполлона или других провидцев и предсказателей, показывает будущее, которое точно произойдёт.
— Именно. И всё же это не значит, что предсказанное будет окончательным событием и не станет символом грядущих изменений... Коснись.
— Это больно?
Ананка сдержанно рассмеялась над её наивным вопросом.
— Не знаю. Я контролирую судьбы, а не предсказываю их... Откуда мне знать?
Макария внимательно посмотрела на неё, вдохнула и на выдохе положила руки на Сердце.
***
Стояла ясная ночь. Небо, усыпанное алмазами звёзд, блестело, словно застывшая глянцевая глазурь, где-то шумел водопад, лёгкий ветер касался листьев одинокого дерева. Лунный свет падал на скалистое плато, освещал пустую площадь и храм, обнимал его ребристые колонны, проникал внутрь, выделяя очертания высокой статуи бога. Бога Войны. Арес не появлялся здесь с тех пор, как говорил с Ланой, и он не ожидал, что кто-то явится к нему в такой час. Но это случилось.
Меж колонн мелькнул огонёк, стрелой промчался к статуе и вспыхнул языками лазурного пламени. Мгновение спустя из него появился Аид. Ветер сдул широкий капюшон его чёрной мантии, когда он, не в силах держаться на ногах, пошатнулся и ухватился за колонну — длинные обесцвеченные волосы рассыпались по плечам. Он сжал руку в кулак, стукнул ей по колонне и выпрямился. Нет, никакое, даже самое страшное событие не могло сломить его духа, его величия, его стойкости. Он с трудом поднял взгляд на статую и щелчком пальцев заставил её ожить — глаза каменного Ареса загорелись алым.
— Теперь осталось немного... — прошептал Аид, разговаривая сам с собой. — В этот раз будет всё, как ты сказала...
Вспыхнул свет, и статуя покрылась позолотой, замерцала алыми переливами, а затем выпустила из себя Ареса. Собственной персоной. Он не подошёл к Аиду, страшась совершить ошибку, страшась, что всё это может быть лишь обманным видением, но чем дольше он смотрел, тем больше видел, тем больше убеждался в реальности происходящего. В конце концов, настороженность во взгляде Ареса сменилась ликованием, и он, победно улыбнувшись, трижды хлопнул в ладоши.