Царица Тамара

Царица. Нѣтъ, не здѣсь, не возлѣ меня. Вонъ тамъ. Фатима садится на другое мѣсто. Знаешь ли ты, что ты разрушила мои намѣренія заключить миръ съ товинцами?

Фатима. Нѣтъ.

Царица. Если бы я сегодня сама освободила хана, то онъ и его народъ пошли бы подъ мое владычество и приняли бы мою вѣру.

Фатима. Такъ лучше, что я его выпустила и толкнула снова на войну съ тобой.

Царица. Ты это сдѣлала?

Фатима. Да.

Царица. Берегись!

Фатима. Что? Ты завоевала мою землю и увела меня изъ нея — стоитъ ли мнѣ жить? Возьми мою жизнь. Я не боюсь тебя. У моего народа въ Эрзерумѣ есть старая поговорка: послѣдній день здѣсь — первый день вѣчности.

Царица. Ты все еще возбуждена своимъ вѣроломнымъ поступкомъ, я не забываю этого.

Фатима. Я не поступила вѣроломно.

Царица. Страшно вѣроломно. А ханъ — несчастный, съ которымъ я была слишкомъ милостива. Вчера онъ сказалъ, что не хочетъ бѣжать. А сегодня ночью онъ бѣжалъ. Его юная душа преисполнена лжи — таковы вы всѣ, магометане.

Фатима горячо. Въ священной войнѣ мы не раздумываемъ и не боимся ничего. Таковы мы, магометане.

Князь Георгій и священникъ входятъ изъ глубины сцены.

Князь Георгій. Ты звала меня?

Царица. Этой ночью Фатима освободила Товинскаго хана!

Князь Георгій. Вскрикиваетъ. Освободила Товинскаго хана? Фатима?

Священникъ. Подходитъ съ любопытствомъ. Что такое?

Царица. Сегодня ночью, пока я спала. Она взяла ключъ изъ-подъ моей подушки и освободила его.

Князь Георгій. Я вѣдь говорилъ, что мнѣ нужно было взять ключъ.

Священникъ. Вотъ величайшая новость, какую я слыхалъ когда-нибудь.

Князь Георгій. Можетъ быть, намъ удастся еще его поймать. Какимъ путемъ пошелъ онъ?

Фатима, показывая. Этимъ путемъ.

Царица. Потайнымъ ходомъ, Георгій. Она его знала.

Священникъ. Прости, я не могу молчать. Фатима вошла къ нему?

Царица. Да, съ лампой.

Священникъ. А долго ли она тамъ оставалась?

Царица. То-есть какъ?

Священникъ. Это имѣетъ не малое значеніе; долго ли она тамъ пробыла?

Князь Георгій. Его надо поймать. Если бы не было тумана, мы бы его сейчасъ нашли. Зачѣмъ Фатима при тебѣ?

Царица. Фатима? Не знаю. Я объ этомъ не думала.

Князь Георгій. У тебя въ замкѣ есть двое турокъ, царица. У нихъ есть шелковый шнурокъ.

Князь Георгій поспѣшно идетъ къ выходу въ сопровожденіи священника.

Фатима опускаетъ покрывало.

Георгій и Русуданъ входятъ черезъ второй входъ; другъ за другомъ говорятъ: „добраго утра“ — обнимаютъ и цѣлуютъ мать, затѣмъ идутъ къ Фатимѣ и обнимаютъ ее.

Царица. Нѣтъ, ее не надо. Фатиму не надо. Выдолжны цѣловать только меня!

Дѣти другъ за другомъ. И Фатиму тоже. Цѣлуютъ ее.

Фатима. Да благословитъ васъ Аллахъ!

Царица. Зачѣмъ вы это дѣлаете, дѣти? Вамъ развѣ хорошо съ Фатимой?

Дѣти. Да.

Царица, подумавъ, встаетъ. Ради дѣтей моихъ я тебя прощаю, Фатима. Уходитъ.

Фатима. Благодарю, царица. Спѣшитъ за ней.

Князь Георгій. Сегодня мы будемъ играть. Ищи меня. прячется.

Русуданъ, повернувшись, начинаетъ искать. Вотъ ты!

Оба появляются снова. Георгій снова прячется. Товинскій ханъ появляется изъ глубины сцены, осторожно осматривается и кланяется, поднося пальцы къ груди, рту и лбу.

Ханъ. Не бойтесь, дѣти. Гдѣ ваша мать? Пойдите и скажите ей… нѣтъ, не ходите. Будемъ играть. Можетъ быть, она сама придетъ. Какъ мы вчера играли… Не бойтесь, дѣти! Скажите вашей матери, что ханъ вернулся. Теперь я спрячусь, только вы меня не находите. Милыя дѣти, теперь вы не должны меня находить. Скажите царицѣ… Прячется.

Въ глубинѣ сцены появляются много солдатъ съ копьями. Они останавливаются у входа, входятъ только двое и смотрятъ во всѣ стороны.

Первый солдатъ. Сюда не вошелъ человѣкъ? Дѣти молчатъ съ таинственнымъ видомъ.

Первый солдатъ. Человѣкъ, одѣтый въ черное? Дѣти молчать.

Второй солдатъ. Здѣсь намъ нельзя искать. Оба солдата отступаютъ.

Георгій въ сопровожденіи Русуцанъ показывается. Плохо же вы ищите. Вотъ онъ! Уходить.

Нѣсколько солдатъ входятъ и смотрятъ, потомъ всѣ врываются, слышенъ звонъ оружія и потомъ одиночный крикъ.

Дѣти кричатъ и бѣгутъ ко второй двери. Мама!

Первый солдатъ. Онъ ужъ не дышитъ.