Царевна Нефрет(Том II)

— Иначе и быть не может. Египтяне слишком высоко ценили жизнь, чтобы не пытаться разгадать тайну смерти. Им, как и нам, были известны случаи ошибочной констатации смерти и погребения людей заживо. Сегодня нам известны и другие случаи — хирург с помощью быстрого и умелого массажа сердца может оживить умершего. Имеется также явление анабиоза, пока еще не доказанное в приложении к теплокровным существам. Однако мы знаем, что замороженный организм пребывает в промежуточном между жизнью и смертью состоянии. Причиной смерти медицина считает какой-то изъян в нормальной работе организма. Можем ли мы с полной уверенностью заявить, что этот сбой не относится к области других явлений, более тонких, чем мы способны физически подтвердить? К примеру, гипнотическое состояние переносит нас в совсем другой мир, отличающийся от нашего. Египтяне знали этот потусторонний иной мир гораздо лучше нас, потому что магия у них была более развита. В средневековье мы видим некоторые элементы египетских тайн: процессы ведьм были следствием панического страха перед непонятными силами, дремлющими в человеке. Я убежден, что магия способна творить и добро, и зло. Добро и зло — лишь проявления одной и той же воли, обращенной то в одну, то в другую сторону. Современность снова приблизила нас к таинственным силам, но мы часто насмехаемся над ними. Мы дошли до границ таинственной страны, но страшимся войти в нее. Мы стоим у врат тайны, но не отваживаемся переступить порог…

Райт смотрел прямо перед собой, будто забыв, где сидит и к кому обращается. Компания чувствовала себя неловко: за ужином, как-никак, люди должны отдыхать и развлекаться непринужденной беседой… Курт решил поправить настроение и вновь наполнил рюмку Райта. Райт машинально выпил, за ним все остальные.

Макс был уже пьян и не следил за языком.

— Не считаете ли вы, господа, что профессор Райт немного напоминает пастора, почтенного пастора? А когда он начинает излагать про Египет, то будто читает проповедь в церкви?

Курт начал сильно дергать приятеля за рукав. Райт не отреагировал и продолжал спокойным голосом:

— Самое главное — это сильная вера и сильная воля. Вот чего не хватает ученым, которые руководствуются исключительно разумом. Когда я произношу имя царевны, я вкладываю в него всю силу своей воли и пытаюсь пробудить к жизни все, что еще живет и должно жить в ней. Моя воля должна разорвать невидимую завесу, отделяющую ее от нашего мира и нашего времени. Мне кажется, это желание зародилось во мне не сейчас, не в последние годы, когда я начал интересоваться Древним Египтом, а жило во мне, когда я только появился на свет… нет, я неправильно выразился — когда я еще не появился, когда я три тысячи лет назад бродил по Египту…

— О, да вы, профессор, старше, чем выглядите… — пошутил кто-то на другом конце стола.

Профессор не слышал, не хотел слышать.

— Да, друзья мои, я не могу сетовать, что загубил свою жизнь… я вправе говорить о великом счастье: я знаю, как надо жить, чтобы осуществить свое наивысшее желание. Я открыл его. Оно именуется «Нефрет».

Макс захлопал в ладоши и крикнул:

— Кельнер! шнапса! Компания желает выпить. Хотим осуществить свое наивысшее желание. Оно именуется «шнапс»!

Было недалеко до скандала. Когда на столе появилась новая бутылка, поднялся такой шум, что в нем утонули протесты Курта и смех его товарищей, которые стали убеждать Райта, что Макс совсем пьян и что его нельзя принимать всерьез.

*

На следующий день Курт сидел в кафе с томиком Геродота. Он готовился к докторской диссертации на тему «Геродот в свете современной египтологии».

Рядом с ним сидели Макс с Жанной. Курт повернулся к ним:

— Послушайте. Интересная вещь. Кое-что относящееся к нашей бальзамически-душистой Нефрет. «Тела жен знатных людей отдают бальзамировать не сразу после кончины, точно так же как и тела красивых и вообще уважаемых женщин. Их передают бальзамировщикам только через три или четыре дня. Так поступают для того, чтобы бальзамировщики не совокуплялись с ними»[8].

— Омерзительно! — воскликнула Жанна с выражением большого интереса на лице.

— Не понимаю, почему менее омерзительно позволить телу начать разлагаться и совершенно не огорчаться тем, что с ним произойдет, — сказал Макс.

— Дорогой мой! У египтян далеко не каждый удостаивался такой посмертной заботы о теле… Ты ведь слышал, что я прочитал. Не понимаю только Жанну… ее наверняка забальзамировали бы…

— Об этом тебе лучше спросить у господина Райта, специалиста по замороженным трупам. У тебя еще мало опыта с мумиями. Слышал, что твой профессор даже не допускает тебя к своей мумии. Ревнует.

— К какой такой «своей мумии»? — поинтересовалась Жанна.

— Пол-Берлина знает об этом, а ты задаешь глупые вопросы… Райт по целым дням запирается в своем кабинете с египетской царевной, которую ты будешь играть на сцене, и пробует ее оживить…

— Не шути, Макс. Глупости!

— Спроси Курта.

— Курт, это правда?

Курт молча кивнул головой.

— А сколько лет твоему профессору?

— Примерно три тысячи… так он сам сказал нам вчера…