Царевна Нефрет(Том I)

И, несмотря на высокое положение и всю свою мудрость, он не переставал думать о женщине, как обыкновенный смертный, чья устремленность к высшей цели не мешает удовлетворять обычные жизненные потребности. Нефрет — младшую царскую дочь и сестру царицы — он часто видел на различных церемониях, но почему-то именно сегодня она показалась ему особенно привлекательной. Может, виной всему ее дивный синий парик, или диадема, придававшая ей исключительное очарование? Почему? — неведомо… но все же Сатми чаще, как обычно, останавливался взглядом на юной царевне, которая шла в свите царицы к Инени, раздававшему по случаю праздника цветы лотоса. В ногах Сатми стояла большая корзина с цветами. Он медленно и торжественно передавал зеленые стебли верховному жрецу. Смущенная торжественной минутой, Нефрет разволновалась и вместо того, чтобы принять цветок из рук Инени, торопливо взяла его у Сатми. Длинный стебель обвил их руки, связал на несколько мгновений зеленой лентой — и то, о чем Сатми никогда прежде не думал, стало для него вершиной желаний.

До сих пор он с ясным сознанием и себялюбивым пылом посвящал все силы одной только чистой науке — под опекой строгого Инени, неуклонно стоявшего на страже мудрости.

Храм был для Инени целым миром. Он редко и неохотно покидал священную храмовую келью — даже в те дни, когда правила предписывали ему посещать фараона. Инени напоминал статую — словно бы он, постоянно находясь среди неподвижных изваяний, позаимствовал их черты. Движения его худощавого тела были размеренны, лицо точно высечено из камня. Только в его черных глазах тлел сверхъестественный огонь жизни — неземное пламя, благодаря которому птицы могут смотреть на солнце.

Холодное сердце Инени не знало человеческих привязанностей. Сатми был единственным исключением.

*

Первые воспоминания Сатми были связаны с храмом. Лишь слабым намеком жили в его памяти женские черты — лицо матери. С первых дней сознательной жизни на нем покоились строгие и проницательные глаза Инени.

Сатми задремал с именем Нефрет на устах, утонул в лучезарном взгляде царевны, горевшем обещанием безграничного счастья.

Инени поймал этот взгляд. Сатми, как ярмо, ощутил сквозь дрему предостерегающий взор учителя. Ему приснился странный сон…

Был рассвет, он стоял на берегу реки[22]. Вставало солнце, золотя небо. На противоположном берегу разгорался огонь другого солнца. Этим солнцем был взгляд девичьих глаз. Нефрет, одетая в полупрозрачное платье, открывавшее линии ее юного тела, вся сияла. Сатми не знал, где был истинный источник жизни: в небесных светилах или в царевне? Сомнения были мукой, решение — наслаждением. Сатми бросился в воду и поплыл на другой берег. Он раздвигал светлые чаши лотосов, все теснее окружавших его своими стеблями. Он был уже близок к цели — весь в сиянии, исходившем от Нефрет, которая сама расплывалась в сиянии. Он слышал звук ее голоса.

В тот миг, когда нога его коснулась илистого дна, он заметил крокодила, прятавшегося в камышах. Зверь раскрыл пасть и всмотрелся в смельчака. Сатми замер, не в силах отвести от него глаз. Тем временем свет, заливавший Нефрет, начал гаснуть. Ярчайшее сияние сменила смертная тьма. В ней блестели фосфорические глаза чудовища. От взгляда их Сатми с болью проснулся.

Перед ним стоял Инени. В окне виднелось небо, позолоченное утренним солнцем. Инени сел на скамейку.

*

Такие посещения не удивляли Сатми: они повторялись неоднократно. Всякий раз провидец произносил какое-либо поучение или открывал новую тайну. Это случалось, когда ученик становился нетверд в вере или испытывал соблазны земных радостей, что могли совлечь его с пути мудрости.

Часто предостерегал Инени ученика от еретических помыслов. Так было, когда сам фараон воздел руку против бога Амона[23]. Но ересь не пошатнула душу Сатми.

Стоило Инени заметить, что некоторые неясные места священных книг пробуждают сомнения в сердце ученика, как он немедленно заводил с Сатми разговор с глазу на глаз, чтобы выполоть нездоровое зерно. Инени всегда приходил перед самым пробуждением Сатми, словно хотел прочитать на лице спящего все потаенные мысли, которые тот пытался скрыть.

— Известно тебе, чему учат священные книги? Поведай мне, куда стремятся твои мысли.

— Мне это известно.

— Внемлешь ли ты святым наказам?

Сатми хотел было ответить и на этот вопрос утвердительно, но замешкался.

За долгие годы он настолько привык говорить правду и безоговорочно подчиняться приказам, мыслям и воле учителя, что не сумел теперь сразу ответить. Он не мог сказать: «Да, внемлю…» — ибо с трепетом думал о Нефрет.

Сатми молчал, избегая испытующего взгляда Инени.

— Не торопись в лабиринт. Нет доброй ворожбы. Обратный путь сокрыт во мраке. Сознаешь ли ты это?

— Сознаю.

— Ты обязан поступать так, как приказывает тебе учитель. Это тебе также известно?

— Известно.